случае не позволяла себе почувствовать страх и вместо этого испытывала страшное напряжение в каждом нерве и каждой мышце. Неудивительно, что по окончании такого тяжкого испытания я оказывалась совершенно обессиленной.
Что произойдет, если я позволю себе почувствовать этот страх? В следующий раз, когда мы отправились в море, я решилась на эксперимент. Как только мы вышли из бухты и оказались посреди вздымающихся волн, я почувствовала, как начинаю напрягаться в этой абсурдной попытке обрести контроль над собой и лодкой. Поэтому я намеренно расслабилась, подняла голову, чтобы видеть волны и позволить страху овладеть собой. Я впервые почувствовала, как на меня нахлынул страх, и несколько мгновений я едва могла дышать. Однако потом все прошло, и я ощутила приятное расслабление. Все оставшееся время у меня повторялось странное ощущение страха, накатывающего волнами каждые пятнадцать минут или около того и продолжавшегося меньше минуты. Когда страх стихал, я наслаждалась морским путешествием, как никогда в жизни. Вместо истории принесения себя в жертву ради Берни (Абсолютно Идеальная Жена, разделяющая хобби мужа), это оказалось увлекательнейшим приключением, вполне заслуживающим редких и кратковременных приступов страха.
6. Тот, кто когда-нибудь изучал психологию или занимался психотерапией по-любительски, никогда не переживая собственных скрытых чувств, может прийти к представлению о себе самом как об очередной истории болезни. Щеголяя моднейшими психиатрическими словечками и охотно обсуждая Эдипов комплекс, он интеллектуализирует свою неосознанную мотивацию вместо переживания чувств. Когда разум говорит ему, что та или иная внешняя эмоция «просто» представляет собой невротическую защиту, он прекращает ее чувствовать. Поскольку эмоция иррациональна, он считает, что нет необходимости ее чувствовать: он выше нее. Этот человек с таким знанием дела «анализирует» других, что отказывается от собственных спонтанных реакций («Бедный невротик, он сегодня так враждебен: мне нельзя на него обижаться»).
В начале этой главы я объясняла, почему непозволительно избегать иррациональных чувств. Кроме того, распознав неадекватную реакцию, вы просто обязаны почувствовать внешнюю эмоцию, если хотите подобраться к скрытому чувству. Самотерапия, как и любой другой вид психотерапии или анализа, несостоятельна для человека, не позволяющего себе почувствовать лежащую на поверхности эмоцию.
Предположим, вы проглотили внешнее чувство просто потому, что опознали в нем защиту, прикрытие для более глубинного чувства. Впоследствии вам придется сформировать еще один слой, еще одну защиту для прикрытия того, что вы не решаетесь почувствовать сейчас. К примеру, вы душите в себе гнев, потому что рассудок говорит вам, что это псевдогнев, служащий прикрытием. Регулярно действуя таким образом, в один прекрасный день вы проснетесь с ощущением тревоги, головной боли или другого мучительного симптома, прикрывающего этот гнев: слой на слой. Так становятся невротиками, продолжая нагружать себя симптомами, сужая спектр областей, в которых возможно комфортное функционирование. Аналогичным образом это сильно осложняет работу самотерапии или профессиональной психотерапии, если вы, наконец, обращаетесь к какой-то технике самораскрытия.
Что вы можете сделать с этими «опасными» эмоциями, когда разум предостерегает нас от эмоциональных действий? Если сомневаетесь, не делайте ничего. Некоторые бросаются в импульсивное действие, чтобы избежать чувства. Солдат, который слепо бросается навстречу опасности, чтобы избавиться от страха, просто глупо подставляет себя, не считаясь со здравым смыслом и принципами стратегии. Человек, которому ненавистна тревога из-за необходимости принять решение, считает, что любое решение лучше его внутреннего конфликта. Но всякий раз, действуя, чтобы избежать мучительного чувства, вы действуете провально, вы принимаете неверное решение. Вы не знаете, что нужно вашему ребенку в данный момент — больше свободы или строгая дисциплина? Чувствуете свою беспомощность? Воздержитесь от соблазна весомых действий. Если сомневаетесь, не предпринимайте ничего; уединитесь и хорошенько все обдумайте. Не спешите, дайте чувству волю. Выговорите его, выпишите, выплачьте. Прочувствовав эту «опасную» эмоцию со всей интенсивностью, вы обретете свободу для более мудрого выбора.
В своем стремлении не чувствовать вы искажаете все, что видите и слышите: вы полностью сбиты с толку проблемой. Но стоит вам позволить себе пережить все чувства, ситуация становится яснее; вы начинаете понимать, что происходит на самом деле.
Однажды вечером, когда я только собиралась устроиться поудобнее с интересной книгой, Берни объявил, что ему надо забрать свою машину у механика и что я должна поехать с ним. Я была уставшей, совсем не в настроении для того, чтобы ехать куда-то на ночь глядя.
— Гм-м-м… А где находится этот механик? — с сомнением спросила я.
— В деловом центре, в Пало-Альто.
— Послушай… Мне обязательно ехать с тобой? Просто возьми мою машину.
Терпеливо, будто несмышленому ребенку, Берни объяснил мне, что, конечно же, он мог бы поехать туда на моей машине, но тогда ему будет довольно проблематично одному привезти домой обе машины.
— Ну да, точно, — захихикала я в смущении. — А где этот механик?
— В деловом центре Пало-Альто.
— А тебе обязательно забирать ее сегодня? Как насчет завтра?
— Завтра утром мне ехать на работу. Если, конечно, ты не хочешь сама отвозить меня туда, а вечером забирать.
— О нет, конечно, нет. Хорошо, съездим сегодня. Только дай мне немножко отдохнуть.
Берни согласился подождать, и к тому времени, когда нужно было отправляться в дорогу, я смирилась с неизбежным и чувствовала себя лучше.
Он сел за руль: он будет вести машину по дороге туда, а обратно я поеду сама. Усевшись рядом с ним, я спросила с тревогой: «Так где находится этот механик?»
Странно, но Берни ни с того, ни с сего взорвался.
— Бога ради, — заорал он на меня, — мы уже поехали! Увидишь, когда приедем. Что вообще с тобой такое?
Его внезапный гнев застал меня врасплох. У меня неожиданно появилось желание хихикать, но поскольку это не слишком хорошая затея для общества рассерженного человека, я решила прикусить губу. Но чем усерднее я старалась сдержать смех, тем истеричнее себя чувствовала. Почему Берни так разозлился? Откуда взялся этот смех? Мне вдруг вспомнилось, как это бывает с подростками, нервно хихикающими перед отчитывающим их взрослым.
Я сознательно расслабила свои напряженные мышцы и дала себе волю: я обнаружила… страх! На короткое мгновение я почувствовала себя беззащитным ребенком в страхе перед грозным и рассерженным взрослым: совершенно мучительно и унизительно для женщины моего возраста, в замужестве за добрейшим человеком на свете. Через несколько секунд страх развеялся и с ним прошло нервное желание хихикать. Теперь вся картина обрела для меня смысл. Ясно, откуда взялось раздражение Берни. Это монотонное: «Где этот механик?» означало в его представлении., что я продолжаю отлынивать, не желая ему помочь.
Я никогда не сознавалась Берни в своем страхе перед ночным вождением. Единственный способ почувствовать себя в безопасности на дороге после наступления темноты для меня — держать в голове подробную схему маршрута. Осознав причину беспокойства Берни, я рассказала ему, почему так упорно расспрашивала его о направлении. Его гнев тут же растаял.
— Чего тебе бояться? — стал успокаивать меня он. — По пути домой ты просто поедешь за моей машиной.
Но это не слишком утешило меня.
— Нет, я могу потерять из виду твою машину. Мне надо знать в точности, как добираться домой.
Тогда Берни обстоятельно описал мне каждую улицу и поворот по пути следования, указав точно, где в деловом центре находится механик. И вот — все хорошо, что хорошо кончается.
Мораль: вне зависимости от того, насколько глупым кажется ваше внешнее чувство, следует его пережить. Более того, чем оно глупее, тем важнее его почувствовать, прежде чем планировать какое-то разумное действие. Боясь собственного чувства, вы не сможете понять чувств другого человека: он останется для вас загадкой.
