мысль, что он зависит от внешнего мира. И эта мысль всегда тем более стеснительна, чем больше человек стремится к самостоятельности, чем больше он занят самим собой. И все-таки одно весьма прозаическое обстоятельство убеждает его в том, до какой степени он не свободен от окружающего мира, — и это обстоятельство таково: раз ты человек, тебе приходится есть! Это вещь весьма прозаическая, но первостепенной важности. Она убеждает нас, что мы ничтожны и бессильны вне окружающего нас мира. Мы зависим от Вселенной, без которой мы не смогли бы жить, как палец зависит от руки и отсыхает, если его отрежут. Так самые привычные представления показывают нам, насколько мы связаны со всем, что нас окружает.
И вот, когда вышеописанный эгоизм доводится до крайности, он может приобрести в человеке следующее выражение: «Если бы я только смог освободиться от собственного окружения, если бы я был в состоянии каким-нибудь чудодейственным способом доставлять себе все, что заставляет меня зависеть от окружения, все то, что мне нужно для поддержания физического существования!» Вот желание, которое действительно может завладеть человеком, стремящимся к посвящению. В человеке может даже проснуться обида и горечь по поводу его зависимости от окружения, по поводу того, что он бессилен магическим образом приказать появиться пище, попросту — бессилен создать ее. Выраженное в таком виде это желание кажется нам экстравагантным, парадоксальным; но желания, возникающие в действительности в малом масштабе в каждом человеке, доходят до абсурда, когда они до предела разрастаются в человеке, стремящемся к оккультному развитию. Когда эти желания мелки, они неведомы человеку. Действительно, они никого не одолевают настолько сильно, — ибо каждый связан внешними привычками, — чтобы у человека могла возникнуть иллюзия, что он может доставлять себе средства к существованию магическим способом, что он смог бы прожить без пищи, порожденной Малхутом. Но доведенное до крайности, это чувство может заставить человека сказать себе: «Если бы мне только удалось жить в моем астральном теле и «я», чтобы зависеть только от собственных желаний! Тогда бы я смог обойтись без окружающего меня мира.»
Это искушение существует. И у Того, Кто должен был пережить его с предельной силой, оно выразилось в том, что Искуситель, представший Иисусу Христу, соблазнял Его превратить камни в хлеб. Вот высшая степень искушения. И история этого искушения действительно прекрасно иллюстрирует нисхождение в низшую природу человека.
Во второй фазе человек проникает в астральное тело и совершенно реально сталкивается со всяческими эмоциями, всяческими страстями, которые могут сделать из него самого оголтелого эгоиста. И когда ты чувствуешь, как все это тебе противостоит и эти страсти ты не в силах преодолеть, тогда ты уступаешь желанию погрузиться в эфирное и физическое тела. И тогда действительно возникает ситуация, которую можно характеризовать как падение в бездну. Именно так и описывает ее евангелист Матфей, — как падение в физическое и эфирное тела, которые еще не удалось глубоко запятнать пороком. Но сначала надо все-таки преодолеть страсти и эмоции. Это ведомо Христу, и собственной силой подавляя все, что восстает против Него, Он отвечает Искусителю: «Не должно тебе искушать Того, Кому ты должен будешь уступить».
Затем происходит переход к третьей фазе — к спуску в физическое тело. Когда этот спуск превращается в искушение, он принимает особый характер: это то испытание, которое может преодолеть любой человек, которое он должен преодолеть на этапе нисхождения в физическое и эфирное тела: он в некотором роде видит себя изнутри. И тогда он созерцает все, содержащееся в трех высших сферах его природы. Перед ним раскрывается мир; но пока что этот мир иллюзорен: человек не может воспринимать его в истинной сущности, пока он не прорвал оболочку физического тела, пока он не поднялся к духовным существам, которые не заключены в физическом теле, а только строят его. Пока мы не освободимся от эгоизма, нас всегда стремится обмануть по поводу нас самих Искуситель мира сего — Люцифер или дьявол. И тогда он обещает нам все, что простирается под нашими ногами как мираж — создание нашей собственной Майи, нашей собственной иллюзии. И если этот дух эгоизма нас не оставит, мы, правда, видим мир, но это мир лжи и заблуждений. Мы вступаем в этот мир, но поскольку мы из него не выходим, мы пребываем в Майе.
Эти три ступени искушения Христос преодолел, сделав Свою победу прообразом, моделью, примером для всего человечества. И поскольку это испытание было однажды пережито за пределами древних мистерий, поскольку оно было пережито Существом, воплощенным в три человеческих тела, — человечеству был дарован некий импульс. И благодаря этому импульсу человек сможет в будущей эволюции также подняться к духовному миру с тем самым «я», с которым он живет в Малхуте, в Царстве. И тогда разделение между двумя мирами исчезнет. И для человечества это достижимо благодаря победе над искушением, как она описана в Евангелии от Матфея. Смысл этого эпизода состоит в том, что Существо, живущее на Земле, дало пример вознесения «я» в высшие царства.
Тот факт, что Христос в некотором роде предвосхитил, послужил прообразом в историческом, внешнем плане того, что обычно осуществлялось лишь под покровом мистерий, привело к известным последствиям. Эти последствия заключаются в предсказании Царства. И если Евангелие от Матфея с полным пониманием дела рассказывает сначала об искушении, то только для того, чтобы затем описать фазу вознесения «я», которое может жить в духовном мире, не нуждаясь для этого в отказе от самого себя. И тайну «я», которое теперь сможет пребывать и в духовном, и во внешнем мире, — эту тайну Христос раскрыл в тот период, о котором повествует евангелист Матфей после рассказа об искушении. Эти главы открываются Нагорной проповедью и развертывают картину, данную нам Христом о Царстве Малхут.
Такова глубина этого Евангелия. Его источники надлежит искать в оккультном учении — и не только в школах ессеев, но во всем комплексе иудейских и греческих школ. И тогда мы почувствуем то священное преклонение перед этим документом, то благоговение, которые испытываешь, подходя с данными духовной науки к текстам, завещанным нам видящими. Раскрывая все, что говорили эти древние видящие, мы чувствуем, что они все еще вещают нам из глубин веков. Дело обстоит так, как если бы они передавали нам ту духовную беседу, что ведут между собой в веках высокие индивидуальности; и люди могут их слушать, если хотят, — те из них во всяком случае, которым понятно евангельское изречение: «Имеющие уши слышать, да слышат!»
Но точно так же, как нужно было многое для того, чтобы у нас могли развиться физические уши, не менее важные вещи должны были произойти и для того, чтобы в нас родился духовный слух, благодаря которому мы сможем понимать слова этих великих, этих чудесных документов.
Именно духовная наука и должна научиться читать духовные свидетельства. И тогда нам станут понятны слова: «Блаженны нищие духом, ибо они сами — своим собственным «я» — найдут Царство Небесное».
Посвященный древней школы говорил: «Тщетно стали бы вы искать в своем «я» Царство Небесное». Но Иисус Христос сказал: «Пришел час, когда люди смогут сознать дух в собственном «я», когда они станут искать Царство Небесное внутри себя».
Именно с Христом совершается в истории переход содержания древних мистерий во внешний мир. Вам это станет еще более понятно в дальнейшем, и тогда вы увидите, как нужно толковать стихи Нагорной проповеди, начинающиеся словами: «Блаженны те, которые…»
ДЕВЯТЫЙ ДОКЛАД. Берн, 9 сентября 1910 г
Мы уже видели, что основным результатом пришествия Христа была возможность для человека вступать в духовный мир, с полным сохранением сознания «я», — того самого сознания, которым человек обладает в наши дни, находясь на физическом плане в нормальном состоянии.
И этот сдвиг в человеческой эволюции, сдвиг, осуществившийся благодаря пришествию Христа, — в то же время и самый значительный сдвиг, который когда-либо происходил и даже когда-либо произойдет в будущем. Это значит, другими словами, что все, чему еще надлежит быть, будет лишь продолжением и дополнением этого сдвига, этого импульса. Спросим же теперь, что в точности должно было тогда произойти?
Нужно было, чтобы в плане историческом вплоть до мельчайших деталей оказалось
