воспроизведенным все содержание древних мистерий. С одной стороны, это нисхождение в физическое и эфирное тела и встреча с искушениями, о которых мы говорили вчера. С другой стороны — это содержание греческих мистерий, то есть распространение в Космосе и все связанные с этим опасности и препятствия.
И эти испытания, через которые проходит человек на том или ином пути посвящения, были преодолены Христом, давшим тем самым величайший прообраз человечеству. И отныне благодаря тому единственному импульсу, который дан Христом, люди могут постепенно продолжать эволюцию, отправляясь от посвящения как от исходной точки. Посмотрим, что же осуществлялось в мистериях.
В процессе испытаний, переживаемых при посвящении человеческой душой, «я» было в некоторой степени приглушено, поддерживалось в состоянии полусна. Внутреннее же существо человека проходило при этом испытание, завершавшееся пробуждением эгоизма: в человеке возникало желание полностью освободиться от внешнего мира. Но мы показали вчера, что раз всякий человек зависит от внешнего мира и, в особенности, от своего физического организма, раз он не в состоянии посредством магии доставать пищу, он подпадает действию иллюзии, которая заключается в том, что мираж, подсказываемый ему собственным же организмом, он принимает за «райское блаженство». Всякий ученик, всякий будущий посвященный проходит это испытание, — но совсем в ином состоянии, чем Иисус Христос, переживший его на высоком уровне. Так, если кто-нибудь сначала ограничивался описанием переживаний, через которые проходил человек в древних мистериях, а затем другой описывал те же испытания применительно к жизни Иисуса Христа, то оба описания были в достаточной степени схожи. Действительно, все, что в былые времена происходило под покровом мистерий, было внесено Иисусом Христом в план всеобщей истории и стало единственным в своем роде историческим событием.
Обратимся к случаю, очень распространенному в древности, в особенности в последние века перед пришествием Христа. Какой-нибудь художник или писатель, познакомившись с обрядами, соблюдаемыми при посвящении ученика мистерий, рисовал картину или писал рассказ. И эта картина или повесть могли походить на все то, что рассказывается в Евангелии о событиях из жизни Христа. Так, мы можем представить, как в некоторых мистериях тело будущего посвященного, прошедшего нужную подготовку, привязывалось с распростертыми руками на кресте. В этом положении тело оставалось некоторое время, чтобы освобожденная душа посвящаемого вышла из тела и прошла все описанные нами этапы. Вот что могли рисовать или рассказывать художники и писатели.
И вот кто-нибудь обнаруживший в наши дни такой факт сказал бы, что этот художник или писатель вдохновились античной традицией и описали то, что происходило в древних мистериях. Такой человек мог бы также утверждать, что в Евангелиях не описывается и не рассказывается ничего такого, что не существовало бы уже много раньше. Именно так и обстояло дело в многочисленных случаях. Я уже говорил в «Христианских мистериях и мистериях древности» до какой степени это верно, когда показывал, что все, бывшее тайным в древних мистериях, заново ожило в Евангелиях и что в основном Евангелия ничто иное, как повторение древних описаний посвящения.
Как же случилось, что, описывая события жизни Христа, евангелисты тем самым описывали процедуры, применявшиеся в древних мистериях? Да просто потому, что перед нами как исторический факт осуществлялось все то, что в древних мистериях оставалось внутренним переживанием души; потому что события жизни Христа, поднятые до реальности «я», совершенно естественно воспроизводили полуреальные-полусимволические процессы древнего посвящения.
Если строго придерживаться факта, что пришествие Христа — событие историческое, что все то, что предварительно имело место в мистериях (и при этом в других состояниях сознания), было Христом осуществлено в плане истории, тогда можно найти правильную точку зрения, чтобы разобраться в этих совпадениях между биографией Христа, приводимой Евангелиями, и этапами посвящения. Для большей точности можно сказать еще и так: люди, призванные лицезреть Христа в Палестине, восприняли Его пришествие как исполнение пророчеств ессеев, — Крещение Иоанном Крестителем на Иордане, искушение и все то, что затем последовало: Распятие и т. п. И тогда они могли сказать себе: «Мы были свидетелями жизни Существа в человеческом теле. Когда мы устанавливаем наиболее важные, наиболее существенные моменты этой биографии, что же, строго говоря, оказывается? Странное дело, но мы обнаруживаем, что известные факты, составившие внешнюю историческую жизнь этого Существа, переживались также и в мистериях человеком, вступившим на путь посвящения. Поэтому достаточно проследить законы посвящения, чтобы обнаружить в них предвосхищение событий, которые мы вправе рассматривать как исторический факты».
И в этом заключена великая тайна: то, что издревле было погребено в потаенных святилищах храмов, все то, что там происходило и что выносилось в мир как результат, — все это для тех, кто был причастен к духовному видению, через пришествие Христа запечатлелось в широчайшем общечеловеческом плане истории.
Нужно хорошо отдавать себе отчет в том, что в эпоху, когда писались Евангелия, биографии не составлялись так, как это делается в наши дни, когда речь идет о Гете или Шиллере: биографы не копались в подноготной, они не коллекционировали ярлыков для того, чтобы создать основной жизненный стержень из деталей, представляющих в действительности второстепенные мелочи. Коллекционирование ярлыков не позволяет видеть истинной сущности дела. Евангелисты же ограничивались приведением основных фактов из жизни Иисуса Христа, которые воспроизводили в историческом плане этапы посвящения. Чему же здесь удивляться? Вещи, кажущиеся столь поразительными, предстанут как самоочевидные, если мы подумаем о следующем.
Нам известны древние мифы и легенды. Что это такое в действительности? Знакомый с этими памятниками обнаружит в некоторых из них повествование о событиях, воспринятых в духовных мирах древним ясновидением и облеченных в чувственные образы; другие же, в сущности, представляют собой ничто иное, как воспроизведение того, что совершалось в мистериях. Таков миф о Прометее и многие другие мифы. Часто, например, мы видим Зевса в обществе менее высокого божества, пытающегося — с точки зрения грека — искушать Зевса. «Пан, искуситель Зевса»… Зевс стоит на возвышенности, а рядом с ним — Пан, искушающий его: вот что показывается с помощью разнообразнейших образов. Зачем же создавались такие картины? Они должны были показать нисхождение человека в самого себя, его встречу с собственной низшей природой, — с эгоистической природой Пана, — при спуске в физическое и эфирное тела. Так античный мир пытался рассказать о событиях, развертывавшихся на пути посвящаемого в духовные миры: эти события художественно воспроизводились в мифах и символах.
И вот в наши дни находятся люди, которые, открывая необычайный образ Пана рядом с Зевсом на горе, со всей легкостью заключают: «Все ясно! Искушение Христа существовало задолго до Него! Стало быть, Евангелия всего лишь воспользовались древними темами и скопировали их». И отсюда они выводят, что Евангелия не содержат ничего нового и представляют собой всего лишь компиляцию легенд, приписанных воображаемому Христу. В Германии даже существовал целый круг достаточно поверхностных людей, ставящих под сомнение существование Христа. При полном, поистине смехотворном неведении предмета (это невзирая на глубокую эрудицию этих ученых) делались ссылки на все легенды, на все мифы, позволяющие «доказывать», что сцены, приводимые Евангелиями, были известны задолго до их написания. Организовались даже целые духовные течения, основанные на этих ложных заключениях.
Я бы и не заговорил здесь об этом, не будь мы вынуждены занять известную позицию по отношению ко всем возражениям, высказываемым с разных сторон и с подлинной эрудицией против утверждения духовной науки.
Я излагаю здесь истинное положение вещей. Образы и описания, имеющие своими истоками мистерии, действительно, не могут не воспроизводиться в Евангелиях. Потому что цель Евангелий — именно в том, чтобы показать, что все, что в былые времена осуществлялось в мистериях с человеком с затемненным сознанием, произошло однажды в свете дневного сознания, и «Я» одного Существа прошло через те же испытания мистерий, но в полном сознании.
Поэтому не нужно удивляться, когда говорят, что в Евангелиях нет почти ничего, что не существовало бы и раньше. Ибо в какой форме это существовало? О том, что было раньше, можно сказать так: человек должен вознестись в Царство Небесное, потому что это Царство еще не снизошло к человеку. А новое в Евангелиях — это то, что путь, который раньше можно было пройти лишь с затемненным сознанием «я», теперь мог быть пройден сознательно и «я» сохраняло свою полноценность в Малхуте, в Царстве
