единство. Как то, что живет в нас и организует речь (т. е. речь, которая была присуща северному организму), проникает вЯ и способствует пульсации крови, — так этому, врабатыванию речи соответствует вовне, в макрокосмосе, молния и гром. Речь возникла до рождения Я. Поэтому повсюду Я ощущаетсякак дитя того существа, которое дарует речь. В этом запечатлении в единичное Я особенное участие принимает Тор, и то, что соответствует свершению в макрокосмосе, в микрокосмосе является пульсацией крови. Итак, то, что вовне, в макрокосмосе, соответствует пульсации крови в человеке, это есть то, что как молнияи гром прорезает веянье ветра и клубящиеся облака. Это опять в своем ясновидении северо-германец видит как единство; веянье ветра, сверкание молнии вовне он видит в тесной связи с деятельностью принятого им в себя через дыхание воздуха. Он видит, как последний переходит на кровь и переносит в нее пульсацию Я. В наши дни это рассматривается нам материальный процесс, но у северо-германца это еще был процесс астральный. Он видел близкое родство огня, молнии, с тем, что проходит через кровь. Он чувствовал биение пульса в своей крови и осознавал в этом повторяющемся биении биение Я; на внешний же материальный процесс он не обращал внимания. Все это было облачено в ясновидческое ощущение. То, что вызывает биение пульса и его все вновь возвращающееся повторение, он ощущал как деятельность Тора. Как все вновь возвращающийся в руку Тора его молот чувствовал он в своем Я силу Тора, силу одного из наиболее почитаемых когда-либо ангелов, потому что он был мощным существом, отставшим на ступени ангельства.
Духовную силу, которая несет и держит физическое тело, германо-северная мифология относит к Я, которое сдерживает духовно-физическое существо человека. Внутренним переживает северо-германец движение телесно-душевного начала человека, и даже в более поздние времена в нем еще встречается понимание того, каким образом его внутреннее существо выделяется из астрального, каким образом, так сказать, внутреннее дает ответ внешнему. Когда посвященные говорили ему, что человек есть результат, метаморфоза вселенной, он еще понимал это. Он понимал прежние стадии, понимал то, что ему рассказывалось о свершениях и деятельности ангелов и архангелов, прежние стадии, когда человек физически-духовным образом родился из макрокосмоса. Он видел, как единичный человек строится из сил макрокосмоса, как он покоится вмакрокосмосе. В этом макрокосмосе он выискивал явления, которые микрокосмически разыгрываются таким образом, что из «человеческого севера», из холодной духовной области, прядутся мысличеловека и что оттуда его телесность снабжается двенадцатьюмозговыми нервами головы. Это явление, которое микрокосмическистало двенадцатью мозговыми нервами, он видит. Он видит тканьедуха в том, что он называет «царствомтумана и холода»;[7] онвидит двенадцать течений, которые стягиваются и материализуются в двенадцати мозговых нервах человека; он видит, как навстречутому, что идет сверху вниз, действует то, что идет из сердца, из «человеческого юга»; он видит это вовне, в макрокосмосе, и понимает это, когда это ему называют «царством огня и света».[8] Так еще в христианских векахнам встречается понимание микрокосмоса, исходя из макрокосмоса, и в нем можно идти еще дальше, объясняя ему постепенное возникновение из макрокосмоса человека, как экстракта всей вселенной. Он в состоянии оглянуться на то время и может понять, что эти свершения обладают прошлым, которое он сам еще наблюдает как работу ангелов и архангелов в его душе. Ему не трудно согласиться с тем, что эти свершения обладали прошлым, и представления, которые он создает себе при этом, выступают нам навстречу как генезис древне-германского Севера, как описание возникновения человечества из всего макрокосмоса. Там, где начинается германо-северный хаос — «гиннунгагап», — там приблизительно мы застаем период времени, когда вновь образуется Земля после пройденных ею трех прежних состоянии — Сатурна, Солнца и Луны, — когда Земля, значит, вновь подымаетсяиз пралайи, когда царства природы еще не были разделены, когда люди являются еще совершенно духовными существами. Человек Севера понимал здесь, как образуются позднейшие состояния. Интересно проследить, как в северо-германской мифологии в образах имагинативной формы изливаются разыгравшиеся в те времена свершения, для которых в духовнонаучном миросозерцании мыприменяем вместо прежних образов лишь более зрелые выражения ипонятия. Описываются свершения, происходящие во времена, когда Солнце и Луна еще не были разделены. Нам описывается выделение Луны и как затем развитие переходит в то, что позже становится «страной великанов». Нам описывается все то, что было в атлантический период временикак продолжение совершившегося раньше и что представляло собой собственный интерес германо-северного народа. Сегодня я хотел лишь создать понятие того, как пробудилось северное Я, когда оно еще находилось на низкой ступени развития как человек Севера проникал взором в народную душу, в душу Тора и имеющегося непосредственного интереса также и для самой работывысших существ, которые подошли совершенно с иной стороны, чемсущества, которых мы встречаем у восточных народностей. Завтрамы попытаемся найти подход к более отдаленным областям германской мифологии. Мы увидим, что эти более отдаленные областиявляются предвестниками того, что живет в народных душах, иувидим саму природу как раз этих наших западных народных душ.
ЛЕКЦИЯ ДЕВЯТАЯ
Если среди вас находятся слушатели, которые пожелали быфилософски анализировать вчерашнюю лекцию, то они могли бы натолкнуться на трудности, на кажущиеся трудности, и именно по той причине, что из других наших рассмотрений, которые уже затрагивали подобные темы, вы знаете, что весь наш послеатлантическийпериод времени и даже уже последние времена самого атлантического периода были посвящены тому, чтобы мало-помалу развивать и все больше и больше приводить к сознанию человеческое Я кактаковое. В связи с этим указывалось на то, что люди древней индийской культуры, выведенные из их старого ясновидения, в котором они пребывали в древней Атлантиде и благодаря которому им был открыт доступ в духовный мир, были первыми которые непосредственно соприкоснулись с физическим миром. Восприятие этого физического мира было таково, что весь первый послеатлантическийкультурный период был проникнут следующим настроением: «Истинная действительность — это то, что находитсяпозади нас в духовном мире; миражвнешний — это майа или иллюзия». — Вчера мы говорили; и это соответствует фактам, — что люди этой древнейиндийской культуры прошли через богатое душевное развитие; мыуказали, что они достигли его при более или менее сонном состоянии Я, т. е. что Я пробудилось лишь после достижения ими этой зрелости их душевного развития.
Вы можете задать себе вопрос: в чем же, собственно, выразился для индийского народа этот промежуточный период времени? Все душевное развитие этот индийский народ прошел в нем совершенно иным образом, чем европейское, и именно — германское народонаселение, которое присутствовало своим Я при собственном постепенном развитии и наблюдало работу божественно-духовных сил над своей душой. Размышляя философски над вчерашней лекцией, вам, может быть, будет трудно сочетать с этим сказанное. Длятех, которые не простонепосредственно, а исходя более из философского мышления желают анализировать лекцию, для них, дляпояснения, я должен сделать некоторое отступление.
Это кажущееся противоречие сразу же исчезнет, если вы примете во внимание следующее: по отношению к Я и его познаваемостичеловек находится в совершенно ином положении, чем по отношениюклюбому иному объекту. В акте познавания какого-нибудь другогообъекта — предмета или существа, а не самого себякак Я, — вы, собственно, имеете дело с двояким: с познающим, с познающей силой и с тем, что познается. Является ли объектом познавания человек, животное, дерево или камень — для чисто формального актапознания это не имеет значения. Иначе обстоит дело по отношениюк Я. В данном случае познающий и познаваемое является одним итем же. В эволюции, в развитии человечества эти два положениярасходятся, и это имеет большое значение. Те, на чью долю выпалоразвитие в послеатлантическом периоде времени древней индийскойкультуры, они субъективно развивали Я, как самопознающее начало. Это субъективное возведение Я на определенную высоту в пределахсил человеческой души может существовать задолго до того, какчеловек достиг способности объективного созерцания самого существа Я как такового. Народы же Европы, напротив, развили сравнительно очень рано, еще живя в старом ясновидении, созерцание объективного Я, т. е. значит, в пределах всего, воспринимаемогоими ясновидчески, они созерцали как существо среди других существ и само это Я человека. Если вы никак не смешиваете оба эти положения, если вы правильно подходите к этому, то вы и
