возвращается в бытие, кто наблюдает, что происходит между рождением и смертью, что переживается здесь душой все снова и снова, кто видит, какое удовлетворение приносит эта идея, какую силу она может дать в жизни, кто проследит ее плодотворность — проследит ее еще и в другом смысле, например, спрашивая себя, как развить душевные способности ребенка с учетом того, что в нем вырабатывается душа, которая существовала всегда, — тому эта идея и истина является во внешней действительности, доказывая свою плодотворность. Всякие другие доказательства неверны. В качестве доказательства правильности таких доопытных истин следует принимать только их подтверждение в жизни. Доопытные истины, которые не могут быть получены из наблюдений, не могут и подтверждаться таким же путем, как истины после- опытные. Лишь в действительности может проявиться их истинность и плодотворность. Между доказательствами этих двух родов истин имеется существенное различие. Истина доопытная постижима в духе, но должна подтвердиться во внешнем наблюдении, в жизни.
Как воздействуют эти два рода истин на человеческую душу при воспитании? Тут есть одно значительное различие: увлечется ли человек просто имеющимися после-опытными истинами или же истинами доопытными. Подумаем о том, что человек приобретает в качестве после-опытной истины. Вполне оправданно говорить, что когда мы углубляемся в мудрость природы и создаем в себе ее зеркальное отображение и образ ее истины, то в нас появляется то же самое, из чего она возникла и действует; в нашем понятии об истине природы заключается то, что действует в ней творчески. Но именно в этом и состоит огромное различие между тем и другим. В то время как мудрость в природе является творческой, в то время как из нее произрастает полная действительность, Наша истина — лишь отражение, послеопытное и бездеятельное, нечто обессилевшее благодаря нашему мышлению о природе. Какой бы обширный и полный образ мировой истины мы себе ни создали, творческое, производительное в этом образе будет отсутствовать. Потому и действие этого образа истины на развитие нашего Я будет преимущественно опустошающим и разрушительным. Творческая сила Я ослабевает и в некоторой степени замирает; личность, стремясь лишь к послеопытной истине, не действует энергично и совсем не может противопоставить себя миру. Ничто не способствует одиночеству, опустошенности, уходу в свое Я, враждебности к миру в такой степени, как одно лишь послеопытное размышление о мире. Человек, желая исследовать только внешний мир, может стать холодным эгоистом. Для чего нужна ему эта истина? Неужто он собирается ее использовать, поставив себя на место богов?
Если человек хочет исследовать только эту истину, это означает, что он желает что-то получить для себя, становясь на путь, ведущий его в дальнейшей жизни благодаря обладанию этой истиной к холодному эгоизму и человеконенавистничеству. Он стремится стать отшельником или иным образом обособиться от мира; ибо всем, что ни есть в мире, он хочет обладать как своей истиной. Проследив этот путь, Вы можете найти все виды одностороннего отшельничества и враждебности к людям. Душа в общественном смысле все больше сохнет и беднеет, хотя истина должна была бы обогатить ее. Человек, исследуя только этот род истины, перестает быть человеком в общественном смысле. Выходя из себя или замыкаясь в себе, он все равно становится отшельником или односторонним человеком: в том и в другом случае его душа мертвеет. Отсюда Вы можете понять: чем больше человек занимается исключительно послеопытной истиной, тем более бесплодной становится его душа в размышлении. Попытаемся представить себе, каким образом благодаря исключительно послеопытному мышлению душа опустошается. Рассмотрим внешнюю природу, в которой мы видим растительный мир. Растения созданы животворящей мудростью вселенной. В них действует продуктивная сила, и эта мудрость дала им возможность произрастать самостоятельно. Но вот приходит художник. Он противопоставляет свою душу тому, что дает ему этот образ природы. Он не только послеопытно размышляет, но и позволяет действовать в себе этой творческой, продуктивной силе. Он создает произведение искусства, в котором присутствует не просто послеопытное мышление, но продуктивная сила. Но затем приходит некто, кто пытается проникнуть мыслью в суть этого образа. Он размышляет об этом образе. Действительность здесь подвергается еще большей фильтрации, но в то же время опустошается. Попытайтесь проследить этот процесс дальше. Когда душа извлекла подобным образом из наблюдения мысль, на этом для нее все кончилось, она истощена. Дальше нужно только образовывать мысль за мыслью. Здесь можно дойти и до смешного. Начавшийся процесс выдыхается сам по себе.
Все иначе в области доопытного мышления. Здесь человек находится в другом положении, здесь он продуктивен сам. Здесь он претворяет свои мысли в жизнь, здесь он сам действует по образцу творящей природы. В этом случае человек поднимается над простым наблюдением, он не только размышляет, но дает зародиться в своей душе тому, что не может быть дано простым наблюдением. Все истины духовной науки таковы, что усваивающая их душа должна быть продуктивной. Душа должна здесь мыслить доопытно. Всякое послеопытное мышление в этих истинах — от лукавого и ведет к заблуждению в отношении истин духовной науки. У истин же доопытных есть для нее кое-что другое. Человек в состоянии доопытно мыслить истину лишь в ограниченной области. В отношении творческой мудрости мира он может быть лишь, так сказать, дилетантом. Область послеопытных истин необъятна, а область, дающая нам возможность мыслить доопытные истины, очень ограниченна. Таким образом, сфера истин второго рода гораздо уже, но продуктивные способности в них выше; душа здесь все больше оживотворяется. Она, отображая в себе суть творческой, божественной деятельности в мире, сама становится все более божественной. Так противостоят друг другу в мире эти две истины: истина послеопытная и истина доопытная. Поэтому послеопытная истина, которая зиждется на исследовании только данного, только пережитого, всегда будет приводить к абстракциям; душа при этом будет становиться все суше и всегда будет испытывать голод. Но истина, не основанная на внешнем переживании, является творческой; своей силой она указывает человеку место во вселенной, где он содействовал бы зарождению вещей.
Прошедшее в подлинном смысле слова может быть помыслено лишь послеопытно. Доопытное же есть первый росток будущего. Так человек становится гражданином будущего, творит для будущего. Он, делая своим достоянием истины не только послеопытные, но и доопытные, направляет способности своего Я от настоящего к будущему. И кто сам участвует в поисках истины, вскоре убедится, насколько обедняет его одно послеопытное мышление; он поймет, что человек, мыслящий только так, становится все более пустым и абстрактным, а его дух заполняется паутиной бессодержательных понятий и бескровных абстракций. Ум, занятый такими истинами, способен засомневаться в том, в состоянии ли он вообще участвовать в миростроительстве. Подобно отверженному и приговоренному исключительно к потреблению истины почувствовует себя человек, предающийся одним лишь послеопытным истинам. Но доопытная истина, когда она предстает перед нами в жизни, согревает и наполняет душу, наполняет ее новыми силами на каждом этапе жизни. Человек вдохновляется, когда в состоянии постичь такие доопытные истины, а затем подходит к явлениям жизни, говоря себе: теперь я не только понимаю, в чем тут дело, но это дело становится теперь объяснимым, поскольку я знал об этом что-то и прежде.
Теперь, с истинами духовной науки, мы можем подойти и к человеку. Человек остался бы для нас непостижимым, если бы нам были известны только послеопытные истины. И наоборот, если мы обладаем истинами духовной науки, человек становится для нас все понятнее, и мы все больше и больше будем интересоваться миром, будем все больше и больше срастаться с ним. Мы, найдя подтверждение доопытных истин в действительности, почувствуем радость и удовлетворение. Истины духовной науки, поскольку они сначала должны быть познаны, а затем реализованы в жизни, благодаря чему человек и становится внутренне все богаче, приносят удовлетворение и воодушевляют. Имея дело с послеопытными истинами и культивируя в себе абстрактный мир идей, мы отдаляемся от мира; если же мы подходим к познанию мира с доопытными истинами, то получаем удовлетворение и становимся богаче. Благодаря этому мы начинаем переживать полную вовлеченность в явления, с которыми сливаемся. Мы все больше освобождаемся от самости, а благодаря послеопытным истинам становимся рафинированными эгоистами. Чтобы отыскать сами доопытные истины и подтвердить их, мы должны сначала ими овладеть, а для этого необходимо в поисках их применения в любой области жизни выйти из себя и вступить в жизнь. Таковы особенности доопытных истин, освобождающих нас от себя и до краев наполняющих нас тем, что несет в себе чувство истины.
Такие вещи чувствует каждый настоящий искатель истины. В глубине души Гете именно так понимал истину, выразив это понимание в прекрасных, значительных и все поясняющих словах: «Истинно только то, что плодотворно».
В глубине души Гете был убежден, что человек должен срастись с истиной, если вообще возможно
