Яром распорядился дверь поднять. Дружинники ухватились и разом оторвали дверь массивную. Хундустанцы липовые, или кто они там, на полу лежали.
Не ожидали они такого натиска с тыла, да и дверь тяжелой оказалась. Все бока у них отбиты были, у кого нос разбит, а уж шишки на затылках все имели. Не спасла чалма мягкая. Подняли голубчиков, скрутили руки за спиной, ремнями сыромятными связали. Тут-то и подступился к ним М. Уолт. Осмотрел холодным взглядом, мечи потрогал и головой кивнул.
— В ЗАО их мафиозное ведите. Завтра утром допрос учиним. Яром, Седобороду и Комер-сану весточку подай. Пусть с утра пожалуют.
Увели зачинщиков. Гоблин плюнул им вслед. Лад затылок чесал.
— Дверь новую придется ставить.
— Завтра поставим, — успокоил его Наковальня.
— Гадина узнает — расстроится. За ночь многое могут спереть. Делать нечего, останусь здесь на ночь.
— Я тебе компанию составлю. Пиво завсегда вдвоем вкуснее пить, — заявил гоблин.
— И я останусь. Может, еще кто в гости пожалует. — Донд спрятал ножи и на М. Уолта взглянул. Тот молча согласился. За безопасность Лада он больше не волновался.
— Дела-а-а, — протянул Наковальня. — Раз я дверь вынес, мне и сторожить. Будем вместе ночь коротать.
— А мне с вами сидеть некогда, — надулся Яром. — Надо на рубежи посадские отряды выслать, посмотреть, кого сегодня из Посада нелегкая понесет. Кто побежит, тот и зачинщик напасти этой.
С тем и ушел важный Яром Живодер-Вырвиглаз, за глаза Бородавка, начальник дружины посадской. Остальные за стол уселись. Паренек неглупый тут же на стол накрыл. Выставил пива, браги медовой, мяса разного и овощей тушеных. После рядом присел и слушать приготовился: чего рассказывать будут люди, в Посаде известные, да гоблин, славный мастер байки застольной. А послушать было что — вспоминали друзья, как в поход дальний собирались, да как Посад их встретил после. И про битву говорили, и про грядущее размышляли...
На допросе самраи сознались. В ресторацию зашли с целью единственной — затеять драку с Ладом Посадским. Шепнул, мол, им купчишка один, где Лад вечер коротает, вот они и заявились в ресторацию. Надо должное отдать — не все самраи говорить начали. Двое от стыда и позора кишки себе выпустили. Не углядели молодчики мафиозные, как пленники в каземат, что в подвале ЗАО находится, ножик в сапоге пронесли. Нагоняй от М. Уолта получили большой. Но делу это никак не помогло. Остальные тоже не сразу стали говорить. Только когда Седобород ворона своего на болото отправил к Сичкарю, с просьбой явиться ночью к пленникам для разговора душевного, языки у них развязались. Смерти они не страшились, кодекс мужества чтили исправно. Но если душе твоей грозит к нечисти попасть в услужение вечное — тут у кого хочешь нервы сдадут.
Ворон к Сичкарю не летал. Но пленникам о том не сказали. Ворон круг над Посадом сделал и к Седобороду вернулся. Прокаркал черный:
— Сичкарь быть обещал.
Тут пленники заголосили. М. Уолт всё записывал. После, оставив пленных в себя приходить, пригласили собравшихся к себе в кабинет.
— Выходит, не зря мы всё это затеяли. Яром, — обратился мафиозник к начальнику дружины, — говоришь, послы франзонские и из страны за звездными туманами ночью тайно с места снялись и Посад покинули? Если так, то больше интриг черных в Посаде бояться не стоит. Только что им смерть Лада дать может? В Посаде немало купцов молодых найдется, чтоб посольство возглавить. Думаю, здесь не только интересы государственные сошлись. Личные мотивы имеются. Крут Макди всегда был злопамятным субъектом.
— О том и нам известно, — сказал Комер-сан. — Надо подвести итоги. Интриг в Посаде больше не будет. Но семена сомнений и раздора посеяны. Дружина Ярома должна по-прежнему город патрулировать. Не для устрашения, а дабы у оставшихся ворогов тайных не было и мысли вновь счастья попытать. Твои молодчики, М. Уолт, тоже пока пусть по базарам и ярмаркам шастают. Думаю, не всё так просто, как кажется. Не все успокоятся с отбытием посольства франзонского... И вот еще что. Надо нам в совет обратиться, к Зубу. Пусть лицензию Гадине выдаст на газету. А Гадину обязать печатать не только новости моды, но и очерки про достопримечательности Посада. Пусть у многих гордость взыграет за город родной. Нам это сейчас необходимо. Другая война на пороге стоит.
— Холодная война? — спросил М. Уолт. Седобород и Комер-сан переглянулись. Остальные в растерянности пребывали. Что это за «холодная война»?! Сплюнул Яром на всякий случай, Лад затылок почесал, Наковальня плечами пожал. А гоблина скривило всего. Догадался он, о чем речь идет, и стало ему тошно до невозможности.
Посольство снарядили отменно. Много товара разного купцы дали. Совет старейшин грамоты верительные вручил Ладу. Гадина, на седьмом небе от счастья пребывая, про дела мужа не забыла. О словах Зятьи крепко помнила.
За неделю до отправления обоза посольского побывала она на заимке гоблинской. Пришла не одна, с Зятьей пожаловала. Гоблин в Посаде дневал и ночевал, за сбором обоза следил, чтоб купцы ничего не забыли — ни хлеба посадского, ни пива отменного.
Странным могло показаться поведение Гадины. Чего гоблина искать там, где его нет? Да только не его искала жена Лада. Чего его искать, когда он у нее на сеновале обретается. Всех курей перепугал — нестись перестали.
Дождались женщины, когда звездочка первая в небе вспыхнула, тогда встала Зятья у самого края болота, сложила руки возле рта да как ухнет филином — у Гадины озноб по коже побежал. С болота мрачного сыростью тянуло. И вдруг раздался с болота звук — будто кто-то хлюпает ножищами огромными по грязи...
Глава 4
Дружина посадская всегда на жеребцах хундустанских гарцевала, а купцы сметливые в обозы торговые предпочитали запрягать коней посадских. Кони посадские тяжелы в кости, бег у них не скорый, но выносливость и сила отличные. Вот и тянули тихо лошадки обоз посольский, а гоблин ворчал:
— Третий день в пути, так и до зимы не доберемся. Пиво скиснет, а мы и четверти пути не пройдем. Ну почему раньше не додумались встречу пыльным назначить?!
— Не серчай, шерстяной, — успокаивал Наковальня, — раз сказал Седобород — на пятый день встретите, значит, на пятый встретим ушастых.
Лад свистнул и бичом щелкнул.
— Сколько ни свисти, бичем ни махай, а лошадки быстрее не потянут. Лад, вот идем мы с посольством в страну дальнюю, а мне всё поход прошлый мерещится. Не обманут ли нас и на сей раз? Может, мы уже вспять воротаемся?
— Да ну тебя! — Лад сплюнул. — В Посад не сворачивали. А то, что поход нынче славный выйдет, в том не сомневайся. Комер-сан на прощание такое сказал — у меня волосы дыбом встали.
Гоблин повернулся на бок и посмотрел на Лада.
— Чем же он тебя напугал?
— Не напугал. Ответственность взвалил большую. Сказал, что не просто послы мы, а легальные разведчики. Законы чужой страны нарушать нельзя, а узнавать всё нужно. И не тайно. Открыто.
— А что узнавать-то? — спросил Наковальня.
— Всё. И кто против Посада игру грязную ведет, и кому Посад торговый мешает, и кто послов-шпионов послал, и что в будущем ожидать нам следует.
— Думаю, это одного человека затея. — Донд потянулся, зевнул и снова задремал.
Донд не спал. Смежил веки и слушал, что попутчики говорят. Он-то знал, где ворога искать. М. Уолт всё прекрасно расписал. Только говорить всего друзьям Донд пока не спешил.
Придет время — сами узнают. И Синдикат доволен останется, и угроза Посаду будет ликвидирована.
Звонкий свист прервал беседу. Перед обозом рухнула сосна высокая, дорогу перегородила, ветками ощетинилась. Наковальня едва успел вожжи натянуть, как выскочили из лесу разбойнички — братья
