экономики» (по Гайдару) – между растущим спросом городского населения и хроническим кризисом сельского хозяйства[171]. Но, во–первых, кризис советского сельского хозяйства в том смысле слова, который Е. Гайдаром вкладывается в слово «кризис», не был столь хроническим. А во–вторых, рост спроса на продукты питания является результатом любой урбанизации, и может преодолеваться как с помощью интенсификации сельскохозяйственного производства, так и путем роста производства промышленной продукции (включая нефть и газ), что позволяет обеспечить закупку дополнительного продовольствия. К 80–м гг. урбанизация завершилась, и необходимость количественного роста производства продовольствия стала не столь актуальной. Е. Гайдар и его последователи не замечают, что «основное противоречие» советской экономики заключалось не в количественных показателях, а в качественных.
К началу 80–х гг. СССР продолжал сохранять сильные позиции по тем видам продукции, которые могли реально оцениваться в количественных показателях, в том числе по продовольствию. Производство основных продуктов в килокалориях на душу населения составило в СССР в 1976–1980 гг. почти 3,5 миллионов ккал в год (наивысший показатель за всю историю России). Для сравнения — до революции производилось не более 2 миллионов ккал на душу в год. Американцы превзошли эти показатели СССР в конце 30–х гг.[172]
В 1981–1985 гг. почти сравнялись показатели производства яиц на душу населения в СССР и США[173]. Зато по производству молока на душу населения СССР уже в конце 50–х гг. обогнал США. В 1981–1985 гг. (а это пятилетие наихудших показателей сельского хозяйства в 70–е — 80–е гг.) СССР производил на 80 кг. больше молока на душу, чем Америка [174]. Но это не удовлетворяло потребности советского населения в той же мере, как американского — из–за потерь на пути от сельскохозяйственных предприятий до прилавков. В 1983 г. в СССР было произведено 16 миллионов тонн мяса, в то время как в США с их передовым сельским хозяйством — 27,8 миллионов тонн[175]. Суммарное производство зерна и картофеля в зерновом эквиваленте в СССР в 1981–1985 гг. составило более 200 миллионов тонн (в США — более 300 миллионов тонн)[176]. Это не может расцениваться как качественный отрыв, особенно если учесть различия в климате двух стран и в культуре потребления. «На протяжении ряда лет, по официальным данным, мы производили на душу населения около 750 кг зерна. Примерно столько же, сколько Франция»[177], – с гордостью пишет М. Горбачев. Европа отставала от СССР по производству зерна на душу населения[178] .
Но как только продукт оценивался с точки зрения его качества (то же мясо, одежда или бытовая техника), выяснялось, что плановая экономика не в состоянии производить большое количество продуктов высокого качества. В этом и заключался кризис: справляясь с количеством, советская экономика проигрывала битву за качество.
Картина прилавков западных супермаркетов создавала у советских туристов иллюзию бесконечного отставания СССР и часто вызывала психологический шок, кардинально менявший взгляды человека. Но порожденная советской идеологией привычка сравнивать отечественный уровень жизни с Западом, наводящая на пессимистические размышления, не отражала реального положения советского населения в мире. Достаточно напомнить, что разрыв в личном потреблении на душу населения развитых капиталистических и развивающихся стран составлял 12,5 раз[179]. «Социалистические» страны, таким образом, занимали промежуточное положение между развитыми и развивающимися странами, приближаясь скорее к первым, чем ко вторым.
Это подтверждает и структура потребления в странах трех типов. Так, даже в начале 90–х гг. средний житель Турции (одного из лидеров «Третьего мира») тратил на питание 53% зарплаты, а средний швед — 23%[180]. Доля затрат на питание в расходах семьи в СССР снизилась в 1980–1985 гг. с 35,5% до 33,7%. Освободившиеся средства шли на приобретение предметов культурно– бытового назначения и мебель (рост с 6,5 до 7,1%), а также на уплату налогов (рост с 9,1 до 9,4%) и в семейные накопления (рост с 5,6 до 7,8%)174. Людям казалось, что некоторый рост доходов, проходивший в условиях усилившегося дефицита, позволит накопить средства, которые решат проблемы семьи позднее. Однако по мере того, как эти надежды не оправдывались, дефицит раздражал все сильнее и превращался в острейшую социально–психологическую проблему. Таким образом, сам факт роста уровня доходов населения превращался в фактор кризиса.
Насколько же реально жизненный уровень СССР отставал от западного? Наиболее обеспеченным регионом была Москва – модель возможных для «реального социализма» достижений. Сравнение Москвы с жизнью человека развитых стран Запада, предпринятое американскими социологами, дает не такие уж плохие результаты. В марте 1982 г. для приобретения 7 килограмм хлеба средний москвич, обеспечивающий четырех человек, должен был трудиться 119 минут, лондонец — 175, парижанин — 126, житель Мюнхена — 189, Вашингтона — 112. Таким образом, москвича опережал только вашингтонец. Но по остальным продуктам потребительской корзины ситуация была иной. Для приобретения килограмма говядины (с поправкой на московское качество) тем же жителям больших городов предстояло работать соответственно 123, 115, 119, 150 и 69 минут. Как видим, мюнхенец оказался даже в несколько худшем положении, чем москвич. Больше он, однако, не позволял себе отставать от советского человека – для приобретения 3,3 килограмм сахара им предстояло трудиться соответственно 191, 36, 30, 33 и 30 минут, 12 литров молока — 264, 108, 96, 84 и 72 минуты, 2 килограммов сыра — 370, 130, 118, 130, 200 минут, 9 килограмм картофеля — 63, 27, 36, 36 и 63 минут. Здесь уже американец сравнялся с москвичом. Недельная корзина, состоящая из 23 видов продуктов, стоила бы соответственно 53,5, 25,7, 22,2, 23,3 и 18,6 часов работы. Как видим, разрыв существенен, но – не на порядок. Еще меньшим он становится с учетом коммунальных платежей. Чтобы заплатить их за месяц, нашим героям предстояло трудиться 12, 28, 39, 24 и 51 час. Так что с учетом платежей месячная корзина стоила им соответственно 226, 130,8, 127,8, 117,2 и 125,2 часов[181].
При интерпретации этих фактов следует учитывать различие в качестве продуктов (хотя и западное качество преувеличивать не стоит), в наличии дефицита, который иногда затруднял получение продукта даже москвичом. В то же время ситуация, когда один москвич обеспечивает четырех членов семьи, не была типичной из–за широкого распространения женского труда и относительно высоких (по сравнению с зарплатой) пенсий.
Но если в «странах капитала» было выше социальное расслоение, то в СССР при относительно низком социальном расслоении существовали сильные региональные различия в снабжении, которые раздражали население «провинции» и настраивали его против Москвы и против «центра» вообще. «Реальный социализм» не мог обеспечить московский уровень жизни даже в крупнейших городах.
Несмотря на то, что продовольственная проблема (в понимании стран «Третьего мира», то есть большинства стран) была в СССР решена, и голод ему не угрожал, продовольственный дефицит оставался важнейшей проблемой, раздражавшей население.
Почти всегда советскому человеку были доступны хлебопродукты, крупы, овощные и рыбные консервы, молоко, хотя и в поставках этих продуктов были перебои. Доходило даже до перебоев в поставках хлеба. В сентябре 1978 г. в Йошкар–Оле, например, дошло до образования очередей за хлебом, в которые нужно было вставать с вечера, как в войну[182]. Чаще происходили перебои с хлебом в селах, что возможно только при сверхиндустриальной производственной системе, когда производитель хлеба отчужден от результатов своего труда. В январе 1979 г. в «Правду» пришло 16 писем о таких перебоях[183]. Однако, такие случаи все же считались чрезвычайными происшествиями. Затратив несколько больше усилий, советский человек запасался мясом, мясопродуктами, сыром, рыбой.
Но это уже было непросто. Читательница «Литературной газеты» Е. Соловьева из г. Коврова писала: «Хочу рассказать вот о чем. Сижу на кухне и думаю, чем кормить семью. Мяса нет, колбасу давным давно не ели, котлет и тех днем с огнем не сыщешь. А сейчас еще лучше — пропали самые элементарные продукты. Уже неделю нет молока, масло если выбросят, так за него — в драку. Народ звереет, ненавидят друг друга. Вы такого не видели? А мы здесь каждый день можем наблюдать подобные сцены»[184].
Эти сцены позволяют понять, куда пропадали продовольственные и ходовые промышленные товары,
