Вынимая из кошелька купюры, Марина недовольно проворчала:
— Как же я много ем… Впрочем, денег хватает, счета оплачивают… А с весом проблем нет. Кстати, Леночка, как твой Леонид?
— Мы расстались с ним два года назад, — испуганно прошептала девушка.
— Вот как… А на Кипр съездили?
— Нет, — ответила Лена.
— И правильно. Нечего там делать. Хочешь избавиться от последствий сегодняшнего ужина?
— Нет! — испуганно отстранилась Лена. — Я совсем мало съела! И я боюсь!
— Чего? Ты же не боишься лечь спать? После сна многие воспоминания потускнеют… А об этом ужине ты не будешь помнить уже через месяц! Так почему не стереть воспоминания сразу?
Действительно, почему? Неужели ей так дороги воспоминания о пустом трепе с Маринкой? Или о пирожном-трубочке, которое она съела? Или сегодня произошло что-то стоящее, такое, что обязательно нужно запомнить? Нет… Но жизнь состоит из мелочей. Сотрешь мелочи — сотрешь всю жизнь. И что толку становиться изящной и почти невесомой?
— Ну, пока, — Маринка заглянула в записную книжку и внезапно засуетилась. — Мне еще Галку надо навестить.
— Какую?
— Какую? — задумалась Марина. — Ну… Она еще педагогический заканчивала… Не помню фамилии. Сейчас в больнице лежит.
— В какой?
— В психиатрической.
— Дохуделась?
— Нет, что ты… Это ведь совсем не вредно. А у Галки мания величия.
— С чего вдруг? — удивилась Лена, вспоминая тихую девушку в очках — если это, конечно, была та самая Галка.
— Ну, когда она о своем бывшем муже забыла, и о том, как он ее в люди вывел, да наследство оставил — крышу сорвало. Я, честно говоря, плохо помню. Каждый раз наемся у нее чего-нибудь — посетители много вкусного приносят — приходится шокер включать. Так что все наши разговоры не упомню.
— Понятно.
— Ну, пока! Не толстей!
Маринка упорхнула, а Лене отчего-то взгрустнулось. Неужели и ей придется ходить всюду с записной книжкой? Или с диктофоном… Но ведь диктофон потом надо прослушивать — а когда успеешь? А самое главное — как неуютно не помнить того, что было с тобой полчаса назад! А если и полгода назад — в чем разница?
На улице совсем стемнело. Лена брела под яркими звездами. Неожиданно она вспомнила о том, что Артур не только дарил ей цветы. В тот же вечер он показывал ей созвездие Лебедя и Кассиопею, Весенне- летний треугольник и Млечный путь. Она не помнила, как найти созвездия, не помнила рассказа о Млечном пути — но это было… Было…
А Кипра уже не было. Не было части ее жизни. Только сейчас девушка осознала весь ужас происходящего. Ведь, борясь с лишними килограммами, можно стереть всю свою личность. Стать другим человеком. Лучше, хуже — какая разница? Она не хотела меняться! Во всяком случае, не хотела меняться так!
Утром девушка вновь стояла в холле представительства «Психиатрической ассоциации». Дормидонтов выслушал ее сбивчивый и взволнованный рассказ с понимающей улыбкой.
— Никаких проблем. Мы вернем вам воспоминания. Квантовый метод перезаписи почти никогда не дает сбоев. А воспоминания некоторое время «вылеживаются». Мало ли…
— Как хорошо!
— Да, неплохо. Мы ценим клиентов и их воспоминания. Но я сразу предупреждал вас: вживление воспоминаний стоит гораздо дороже, чем снятие. Много дороже. Вам придется заплатить около трех тысяч. Может быть, четыре.
— Я возьму кредит. Отдам любые деньги…
— И жир… Вы снова наберете массу тела.
Лена погрустнела.
— Впрочем, тут возможны варианты, — неожиданно заявил Дормидонтов. — Если некоторое время соблюдать диету, изменения, которые произошли в вашем организме, закрепятся. Сейчас мы работаем над новой методикой — снижением веса путем временного удаления воспоминаний. Правда, стоит это очень дорого и занимает много времени. Хирургические методы пока дешевле.
— Я не хочу худеть, — ответила Лена. — Хорошего человека должно быть много. И в теле, и в мыслях. Ведь так?
Юрий Нестеренко
ВОЙНА МИРОВ — XXI
Вокруг, куда ни глянь, была синева. Точнее, целых две синевы: бледно-прозрачная сверху и темно- густая внизу. Ни одна из них не была совершенной: небо, хотя и безоблачное, чересчур вылиняло от жары, и солнце плавало в белесом мареве, как желток на сковородке среди начинающего мутнеть белка. Океану, в свою очередь, не хватало глянца и упругости: его кожа была дрябло-морщинистой и производила впечатление не силы, а дряхлости. Вспухавшие то тут, то сям гноящиеся барашки лишь усиливали это ощущение. Открытый океан редко бывает абсолютно спокоен, но все это вялое бултыхание природы внизу не способно было потревожить покой рукотворной — точнее, машинотворной — громады корабля. Наверное, здесь даже можно было бы играть в бильярд. Впрочем, бильярдных столов на судне все-таки не было, и это, пожалуй, было единственным легальным развлечением, не доступным на борту самого большого и самого роскошного из круизных лайнеров планеты Земля.
Тем не менее, люди, собравшиеся в зале, скучали. Мысль о том, что они находятся на корабле, где сутки в самой скромной из туристических кают стоят больше, чем многие из жителей этой планеты зарабатывают за всю жизнь, ничуть их не воодушевляла. По роду своей деятельности они привыкли к роскошным дворцам и шикарным антуражам. Привыкли и к осознанию собственной значимости. От них, этих людей, зависело и в самом деле очень многое. Их слов ждали миллионы человек по всему миру. Порою одно слово, оброненное кем-то из них, вызывало лихорадку на биржах и экономические потрясения в целом регионе. Вопросы войны и мира тоже в очень значительной степени зависели от того, что скажут они. Кое- кто говорил, что именно эти люди правят миром. Они скромно посмеивались, но нередко внутренне соглашались. В конце концов, их побаивались и правители, и генералы, и миллиардеры — сами же они не боялись никого. Ну кроме, может быть, собственных главных редакторов.
Все эти люди были журналистами ведущих мировых СМИ, аккредитованными для освещения очередного саммита Большой Восьмерки. Саммит продолжался уже второй день, что, собственно, уже само по себе предопределяло скуку. В первый день, конечно, тоже не происходит ничего интересного, сплошная протокольная рутина — но, по крайней мере, эту рутину можно и нужно снимать, и есть возможность вдоволь покомментировать очередность прибытия лидеров, туалеты их жен (и мужей) и все такое прочее. А затем — начинаются совещания в закрытом формате, и корреспондентам остается только сидеть в баре пресс-центра и ждать, пока лидеры — ну или, в худшем случае, их представители по связям с общественностью — выйдут к ним с очередным отчетом о проделанной работе. Вероятнее всего, отчеты второго дня будут малоинтересными, это не большая пресс-конференция в конце. Что-нибудь в стиле «в конструктивной обстановке обсудили текущие вопросы и проблемы мировой политики…» Но уж лучше это, чем вообще ничего. Однако ожидаемого брифинга все не было. Его ждали с минуты на минуту, но минуты складывались в часы, и ни одна собака на борту не спешила прояснить ситуацию. Элита мировых СМИ,
