— религия предельного, возведенного в абсолют прагматизма, апология клинического индивидуализма. С чего же они решили, что их Темный Господь вдруг нарушит постулаты собственного учения и возьмет их в свое Царствие, хотя не получит от этого ровно никакой выгоды? Они считают себя столь интересными собеседниками, без которых Люциферу будет скучно на этой земле, или наивно полагают, что Князь окажется обременен нелепым чувством благодарности, если они помогут его возвышению? Высшие иерархи Темного ордена, похоже, так до конца и не сумели осознать, что они — вовсе не добрые няньки и не пастыри Антихриста, не черное воинство, не возлюбленные верные слуги у подножия трона и даже не презренные черви в грязи у моих ног. Что они просто мясо для Зверя, которое необходимо мне, чтобы набраться сил перед Последней Битвой…
— Ты безумец, — сказал Михаил, прикрывая слезящиеся от дыма глаза. — Ты сумасшедший, возомнивший себя богом. Рано или поздно темные прикончат тебя и будут совершенно правы. И я стану тихонько скорбеть в скиту о твоей навеки загубленной душе.
Зверь тепло улыбнулся ему, словно услышал изысканный комплимент.
— Нам нужно было встретиться лет пятьсот назад, Магистр, — проговорил он. — Возможно, тогда мой путь наверх был бы гораздо короче. За меня было бы кому молиться.
— Пятьсот лет назад меня без разговоров сожгли бы на костре, — пожал плечами Михаил. — Список моих злодеяний огромен. Но бесконечно милосердие Божье.
— Милосердие Божье?! — саркастически переспросил Иальдабаоф. — Теперь я — Бог! Сейчас ты можешь рассчитывать только на мое милосердие, червь, жалкая оболочка, потому что сейчас я — божество, и лишь я держу в своих руках тончайшую нить твоей…
Он произносил еще какие-то слова, непонятные и уже ненужные, потому что реальность вокруг застывшего в глубочайшем изумлении Михаила вдруг начала оплывать, словно церковная свеча, истаивать подобно куску сухого льда, стремительно менять очертания, приобретая вместо расплывчато-иллюзорных строгие, законченные и очень знакомые формы. Великосхимник с удивлением окинул взглядом поляну. Он оценивающе посмотрел на странного незнакомого человека в испачканном глиной осеннем плаще, сидевшего на пеньке, закинув ногу на ногу, и вдохновенно разглагольствовавшего о какой-то ерунде, — и машинально отметил чрезвычайно высокий магический потенциал оратора. Он потер кончиками пальцев друг о друга, с наслаждением ощутив знакомое чувство маленькой колючей искры, проскочившей между пальцами.
Евронимус обожал благодарных собеседников, которые умеют слушать, не прерывая плавное течение его мыслей, поэтому еще около минуты он продолжал страстный монолог, не обращая внимания на странную неподвижность великосхимника.
Память возвращалась к Михаилу рывками, но быстро и четко. Один из эпизодов прошлого он на
долю секунды задержал в сознании, прежде чем опустить в предназначенный ему кластер воспоминаний.
— Клянусь выменем Черной Свиньи, все это по-прежнему выглядит безумной авантюрой, — задумчиво проговорил он, покатав на языке глоток драгоценного вина многолетней выдержки. — Сразу, с первого же хода. К примеру, сможем ли мы сохранить достаточную секретность в стане Врага?
— Чепуха, Магистр! — с жаром возразил Епископ Галеатус. Он был возбужден, в его глазах плясали красные точки. — С херстианской верхушкой мы договоримся без труда. Пока на низшем уровне Армия Сатаны и Псы Христовы режут друг друга в капусту, мы с Конклавом вершим настоящие дела. — Он качнул бокалом. — Кто знает, куда бы рухнул мир, если бы мы с крестовиками не нашли общего языка еще в средние века? Давно известно: худой мир лучше доброй ссоры…
— Кроме того, не забывайте, брат, что у них тоже серьезные потери в руководстве, — проговорил Всадник Ибикус. — Лорд Магус лично встречался с Папой и беседовал с ним на эту тему. Крестопоклонники не меньше нас заинтересованы в ликвидации Звереныша. И честно говоря, идея этой операции принадлежала им.
Девять иерархов Внутреннего круга, съехавшиеся в Рим для срочной выработки стратегических решений по проблеме самозваного Антихриста, сидели за круглым столом в Красном зале дворца, принадлежавшего одной из влиятельных масонских лож. На пустом мозаичном столе стояла початая бутылка вина, из которой Епископ Галеатус время от времени деликатно подливал в бокалы присутствующих: совещание было секретным, и обслугу было решено на него не допускать.
— Где гарантии, что ловушка захлопнется? — напрямик поинтересовался Михаил, которого в то время еще звали Магистром Нергалом.
— Гарантий нет, — покачал головой Галеатус. — Но шансы весьма высоки.
— Риск слишком велик, — произнес Магистр.
— Альтернативы тоже нет, — отрезал Епископ. — Или он уничтожит нас поодиночке.
— Послушайте, брат, — мягко проговорил Всадник Ибикус. — Мы ведь тоже рискуем, и рискуем ничуть не меньше вас.
Нергал задумчиво посмотрел на него. Да, четыре боевых мага, стоявшие выше него в иерархии, действительно согласились временно передать всю свою Силу единственному бойцу, которого Архонты планировали выставить против хитрого и осторожного Зверя. Технология добровольной передачи Силы от мага к магу была новой и не то что не отлаженной, но даже еще не апробированной. В древних манускриптах имелись указания на подобную практику, но уже в то время они расценивались как замшелые легенды. И тем не менее ученым и магам Рогатого удалось практически невозможное. Технология создания идеального воина, обладающего мощью нескольких опытных астральных бойцов, была разработана и теперь ждала только безумца, который согласится выступить добровольцем-испытателем. Добровольцем предлагалось выступить ему, Магистру Нергалу.
— Поймите нас правильно, брат, — вкрадчиво проговорил Приор Мидянин. — Мы не собираемся вас насиловать. Вы вправе отказаться, ибо Сатан никогда ни к чему не принуждает своих возлюбленных детей. Вы свободны в любых своих действиях и стремлениях. — Он помолчал, монотонно перебирая кипарисовые четки с деревянным крестом Нерона. — Но тогда нам придется предложить высокую честь стать Воином Судьбы следующему помощи магусу, брату Ибикусу. Эрго[7], к тому времени, как Звереныш столкнется с ним и будет повержен, вы уже останетесь за спиной самозваного Антихриста. Как ни печально, вы станете последней жертвой безумца, прежде чем будет положен конец его преступлениям.
Всадник Ибикус хранил бесстрастное выражение лица. Нергал готов был поклясться, что его до печеночных коликов страшит возможность стать Воином Судьбы.
Предприятие и в самом деле было предельно рискованным. Разумеется, чуткий Евронимус едва ли добровольно вышел бы против столь мощного соперника. На бой его еще нужно было выманить. Для пущего правдоподобия Архонты планировали поместить Воина в строгий монаший скит — якобы он малодушно испугался неминуемого поражения от руки Антихриста и решил укрыться от схватки. Зверь должен был сам отыскать его и прийти за своей смертью.
Обмакнув губы в драгоценное вино, Магистр произнес:
— Насколько я понимаю, в Темном Ордене есть еще несколько иерофантов, которые стоят сейчас ступенью или двумя ниже меня.
Галеатус озадаченно поскреб кончик носа.
— Видишь ли, Магистр, — осторожно произнес он, — для твоего внедрения в монастырь необходимо определенное время. Довольно много времени. Мы же не хотим, чтобы такая ответственная операция провалилась из-за пары тупых рыцарей-приоров, которые умеют только набивать брюхо и изредка ассистировать Лорду Магусу в ритуальных церемониалах?..
— Понятно, — кивнул Магистр. — Мы ими жертвуем, чтобы не спугнуть Евронимуса.
— Именно! — Епископ воздел палец к потолку. — Твое внедрение в скит требует времени, за которое Зверь успеет убить рыцарей. В великих шахматах мироздания все время приходится идти на жертвы.
— Рыцари-приоры — это не пешки.
— Порой для того, чтобы выиграть партию, необходимо пожертвовать несколько крупных фигур.
Вновь воцарилась тишина.
Магистр Нергал опустил взгляд. По крайней мере, Галеатус честен и не пытается юлить. С той же легкостью Архонты пожертвуют и самим Нергалом. На кону стоит слишком много.
