вред, может проклясть тебя или воздействовать «дурным глазом». Назар предназначен для того, чтобы нейтрализовать «дурной глаз»… и тем самым защищает того, кто его носит.
Я провела пальцами по стеклянному предмету.
— Ближний Восток… м-м-м… Турция?
Губы матери изогнулись в улыбке.
— Да, именно Турция. — Она на мгновение заколебалась. — Это… подарок… который я получила много лет назад… — Ее взгляд ушел вглубь, затерялся в воспоминаниях. — Когда я была в твоих годах, многие мужчины уделяли мне… внимание. Внимание, казавшееся лестным вначале. Временами бывает трудно определить разницу между настоящей привязанностью и желанием просто использовать тебя. Но если чувствуешь, что настоящее… Ну, когда-нибудь поймешь.
До меня дошло тогда, почему она так заботилась о моей репутации, — видимо, в свою молодость мать не раз подвергалась досужим домыслам. И я поняла, почему она отдала мне назар. Его подарил ей мой отец. Мне показалось, она не хочет продолжать разговор, и я свернула тему. Достаточно сознавать, что их отношения все-таки выходили за рамки деловых в плане заботы о генах. Мы попрощались, и я вернулась к своим занятиям. Все знали, где я была этим утром, и все хотели посмотреть на мои знаки молнии. Я не упрекала их. Поменяйся мы ролями, и я тоже надоедала бы тому, кто оказался на моем месте.
— Ну давай же, Роза, — умоляюще сказал Шейн Рейес.
Мы возвращались с утренней тренировки, и он то и дело дергал меня за «конский хвост». Я сделала в уме пометку завтра распустить волосы. Другие следовали за нами по пятам и вторили его просьбам.
— Да, давай! Покажи нам, что ты заработала! Их глаза сияли пылом и восхищением. Я была героем — их собственная одноклассница, обезглавившая главу банды стригоев, которая терроризировала нас все каникулы. Однако я встретилась взглядом с тем, кто стоял позади всех: в его глазах не было ни пыла, ни восхищения. Эдди. Увидев, что я смотрю на него, он улыбнулся еле заметной, грустной улыбкой. Он понимал.
— Извините, ребята, — сказала я, обращаясь к остальным. — Повязку нельзя пока снимать. Распоряжение доктора.
Они недовольно заворчали, а потом осыпали меня вопросами о том, как я убила стригоя. Обезглавливание — один из самых трудных и редких способов, да и расхаживать с мечом как-то не принято. Ну, я постаралась как можно лучше поведать о событиях, но придерживалась только фактов и не восхваляла убийство.
По окончании школьного дня мы с Лиссой пошли ко мне в спальный корпус. Со времени событий в Спокане у нас с ней практически не было возможности поговорить. Меня много и долго допрашивали, а потом состоялись похороны Мейсона. У Лиссы тоже свободного времени не находилось, со всеми этими покидающими кампус королевскими особами. С ней я почувствовала себя лучше. Конечно, я могла в любой момент проникнуть в ее сознание, но гораздо приятнее находиться рядом с человеком, которому ты небезразлична. У двери в мою комнату на полу лежал букет благоухающих цветов. Я со вздохом подняла их, даже не взглянув на прикрепленную карточку.
— От кого они? — спросила Лисса, пока я отпирала дверь.
— От Адриана. — Мы вошли в комнату, и я кивнула на стол, где стояли еще несколько букетов, и поставила фрезии в воду рядом с ними. — Жду не дождусь, когда он уедет. Мое терпение на исходе.
Она удивленно посмотрела на меня.
— А-а, ты не знаешь.
Благодаря нашей связи меня пронзило неприятное чувство, что я не обрадуюсь тому, что сейчас услышу.
— Чего не знаю?
— Он не уезжает. Хочет остаться здесь на какое-то время.
— Он должен уехать! — Насколько я знала, он приехал в кампус исключительно из-за похорон Мейсона, и мне до сих пор не понятно почему. Может, просто напоказ. А может, чтобы выслеживать Лиссу и меня. — Он же в колледже учится. Или, может, в университете. Точно не знаю, но чем-то он занят.
— Он пропустит семестр.
Я удивленно посмотрела на нее. Она улыбнулась при виде моего изумления.
— Он останется поработать со мной и… госпожой Кармак. Он раньше и не подозревал о существовании духа. Просто знал, что не имеет специализации, но обладает какими-то странными способностями. Он помалкивал об этом — за исключением тех случаев, когда сталкивался с другими пользователями духа. Однако они знали не больше его.
— Я должна была раньше догадаться, — задумчиво сказала я. — Что-то такое в нем… Мне всегда хотелось разговаривать едим, представляешь? Он обладает харизмой. Как и ты. Полагаю, она как-то связана с духом, принуждением и всем прочим. И меня тянет к нему… хотя он мне и не нравится.
— Ты уверена? — поддразнила меня она.
— Уверена, — непреклонно ответила я. — И эта штука со снами мне тоже не по вкусу.
Она широко распахнула нефритовые глаза.
— Это же круто! Ты всегда знаешь, что происходит со мной, а вот я связаться с тобой никогда не могла. Мне очень жаль, что, когда вы исчезли, я еще ничего не знала про сны и не помогла найти вас.
— А вот мне нет. Я рада, что Адриан не сумел уговорить тебя отказаться от лекарств.
Об этом мне стало известно лишь спустя несколько дней после Спокана. Лисса не согласилась с предположением Адриана. Однако позже она призналась мне, что, если бы наше с Кристианом отсутствие затянулось, она, возможно, «сломалась» бы.
— Как ты себя чувствуешь в последнее время? — спросила я, вспомнив ее волнения по поводу лекарств. — Тебе по-прежнему кажется, что они больше не помогают?
— М-м-м… Ну, трудно объяснить. Я чувствую себя ближе к магии, как будто они не блокируют дух полностью. Но никаких побочных эффектов нет… вроде плохого настроения или чего-то такого.
— Это же замечательно! Прекрасная улыбка осветила ее лицо.
— Конечно. Появляется надежда, что когда-нибудь я смогу работать с магией.
Так приятно видеть ее довольной! Я улыбнулась в ответ. Меня всегда огорчало, когда к ней возвращались мрачные эмоции, и я порадовалась за подругу.
«Свет вокруг всех — кроме тебя. Ты утопаешь во тьме, и эта тьма у тебя от Лиссы».
Слова Адриана бились в моем сознании. С чувством тревоги я вспомнила, как вела себя последние недели две. Эти взрывы злости. Мятежность — необычная даже для меня. Черный клубок эмоций в душе…
Нет, решила я. Ничего похожего. Мрачные чувства Лиссы имели в качестве основы магию, мои — стресс. Кроме того, теперь я чувствовала себя прекрасно. Заметив, что она устремила на меня пристальный взгляд, я попыталась вспомнить, на чем остановился наш разговор.
— Может, в конце концов у тебя и впрямь получится. Если Адриан использует дух и не нуждается при этом в таблетках…
Она внезапно рассмеялась.
— Ты не знаешь, да?
— Что?
— Адриан лечится по-своему.
— Лечится? Но он говорил… — Я застонала. — Конечно! Сигареты. Алкоголь. И бог знает что еще.
Она кивнула.
— Да. Он никогда не бывает трезвым.
— Но, скорее всего, не ночью… вот почему он может проникать в мои сны.
— Господи, как мне хотелось бы научиться, — вздохнула Лисса.
— Может, когда-нибудь и научишься. Просто постарайся в процессе не стать алкоголичкой.
— Не стану. Но я научусь. Никто из других повелителей духа не умел, Роза… ну кроме святого Владимира. Я буду учиться, как он. Я научусь использовать дух — так, чтобы не страдать от этого.
Я улыбнулась и положила руку ей на плечо. Я верила в нее — без малейших сомнений.
— Знаю.
