чувство собственного достоинства, своей значимости среди людей. Оно не позволяет человеку думать: «Я слабый», а заставляет искать себя, те отличительные качества в себе, реализация которых даст ему право сказать: «Я сильный!» Этот поиск становится или источником расцвета личности, или причиной ее деградации. С первых дней появления на свет человек хочет, чтобы его понимали, ценили, радовались успехам и огорчались неудачам. Он стремится к самоутверждению. Это естественное свойство. Чувство собственного достоинства—энергоисточник развития личности, а двигателем развития можно было бы назвать успех в той или иной деятельности. Человека ценят по делам. Успех, пусть самый малый, в конкретном деле и есть шаг к самоутверждению. Если успех пришел в деле, нужном людям, в свершении доброго для них, начало утверждения «я» есть начало расцвета личности! Но если по каким–то причинам человек не добился успехов в социально полезном деле, он, внутренне протестуя против своей слабости, а заодно и против тех, кто явился свидетелем его неудачи, нередко ищет способ утвердить себя в антисоциальных поступках. Иными словами, характер, воля, талант—все физические и духовные силы человека развертываются, укрепляются и растут в процессе деятельности. Определяющее значение при этом имеет любимое дело, к которому «лежит душа», в котором «я» раскрывается и утверждается наиболее успешно. Поэтому первоочередная задача школы наряду с обучением основам наук—предоставить каждому ученику возможность иметь любимое дело. От ее решения зависит способность школы воспитывать. Именно об этом говорится и в документах о школьной реформе? Следовательно, совершенствование школы—на путях значительного расширения условий для самоутверждения каждого учащегося, реализации его возможностей. Мы начинали свою работу в нелегких условиях. В первый год мне пришлось завести объемистую черную, тетрадь с мрачным, как ее цвет, названием: «Наши трудные…» В нее я заносил фамилии тех, кто успел — отличиться» в воровстве, хулиганстве, склонности к употреблению спиртного. Восемнадцать наиболее «выдающихся» из них состояли на учете в детской комнате милиции… Это было в 1975 году. А в 1977 необходимость в черной тетради отпала, поредел, а вскоре и вовсе исчез за ненадобностью список ребят в детской комнате милиции. Ушли, в прошлое «петушиные бои», игры в «джунгли». Заметно потеплели отношения в школе. Не случайно возникло предложение, одобренное всеми, — вместо обычного «здравствуйте» говорить: «Доброе утро! Добрый день! Добрый вечер!» — «Здравствуйте» сказал один раз при встрече, и все, — объяснила Света Григорова, ученица Х класса, — а потом проходишь мимо человека молча. Не по себе как–то становится. А так можно три раза в день пожелать ему доброе. Желание добра, доброжелательность все больше становились стилем отношений в коллективе. Школа–комплекс открыла для ребят множество путей к самоутверждению в добрых делах, направив их энергию поиска себя в русло подлинного расцвета личности. Даже там, где идея нашла свое частичное воплощение и слово «комплекс» пока означает лишь союз общеобразовательной школы с другими учебно–воспитательными учреждениями, отмечается повышение эффективности воспитательного процесса в целом. Так, директор Бессоновской школы писала: «Школа–комплекс является школой, способной формировать человека более развитого… человека, живущего богатой, содержательной духовной жизнью..!» Меня иногда спрашивают: «Не приведет ли стремление школы создать условия для укрепления «я» в каждом учащемся к выращиванию себялюбцев, индивидуалистов? А как же с воспитанием коллективизма?» Такая опасность скорее возможна там, где сужено поле деятельности для расцвета дарований и способностей. Это приводит к тому, что кто–то добился на данном узком поле успеха, а кто– то—нет. Чье–то «я», следовательно, крепнет, а чье–то, напротив, слабеет, чахнет… У одного сумма достижений в школе складывается из слагаемых: неудачи + неудачи + неудачи… У другого: успех+успех +успех… Какой контраст! Будет ли удивительным, если у первого опустятся руки, уйдет вера «я могу», возникнет отчуждение? Не трудно представить его отношение к миру и людям. А второй? Будет ли удивительным, если от постоянных успехов, тем более на фоне неудач другого, у него сформируется чувство своей исключительности? Кстати, себялюбие и индивидуализм могут вырасти и на той, и на другой почве. У первого как инстинкт самосохранения, как самозащита от постоянных разоблачений в слабости. У второго как следстствие ощущения своей элитарности: «Я один такой! Я—в центре! Все для меня!» Не это ли ведет к разобщению коллектива, к нагнетанию противоречий в нем? Настоящий коллектив дает возможность каждому ребенку состояться, почувствовать себя сильным, неущемленным, неприниженным. Если ученик на математике не добился успеха, он добьется его на занятиях техническим творчеством, или на уроке хореографии, или в цехе мягкой игрушки, или на борцовском ковре, или в клубе юных натуралистов и т. д. Где–то его обязательно встретит победа, и он скажет себе: «Я могу. Я не хуже. Я не должен быть и не буду отстающим». Успех в одном дает силы идти к победе в любом деле. Ученик, включенный в разностороннюю деятельность, проходит через цепь поражений и удач, а не только через одни победы или поражения. Жизнь его в школе—сумма, состоящая из побед и поражений. Она воспитывает в ребенке бойцовский характер, волю, оптимизм, стремление преодолевать трудности. Познавая успехи и поражения, он становится чутким к успехам и неудачам товарищей. В нем крепнет основа доброго, ценнейшее качество коллективиста—сопереживание, способность прийти на помощь. Школьный возраст, пожалуй, решающий период становления личности, самосознания. Всегда ли школа может помочь своему ученику найти себя, ответить на мучающий его вопрос: «Кто я каков я?». Нередко «воспитывая» ученика десять лет, она имеет о нем скудные, поверхностные представления. Отсюда печально известная шаблонность школьных характеристик. В них отмечаются уровень успеваемости, дисциплина на уроках и переменах, участие в общественной жизни… А в чем сильные и слабые стороны характера выпускника, каковы его интересы, отношение к людям, нравственное кредо—все то, что входит в понятие «человек», опускается. В многогранной школе неизмеримо более полно раскроется «я» каждого ученика, со всей суммой специфических, присущих только ему особенностей. Наш опыт показал, что даже первые шаги к такой школе расширили и углубили педагогическое видение. У нас больше возможностей узнать ребят и, следовательно, влиять на их воспитание и развитие. Учение не должно быть насилием над природой, не должен быть горьким корень учения. Учение—это развитие, раскрытие, совершенствование природы — Ты хочешь быть сильным? Да.. — Ты хочешь быть красивым? — Да. Я хочу быть человеком… — У тебя есть все возможности осуществить себя. Ты и я — мы соавторы в работе над тобой и надо мной, над нашим совершенствованием. Таким слышится мне диалог между школой и ее учеником…
ГЛАЗА МОЕЙ СОВЕСТИ
Машина, взвизгнув тормозами, остановилась у переезда. Шлагбаум преградил нам дорогу. Через минуту, другую, тупо отбивая «та–та–та», потянулся поезд. Мелькали лица пассажиров, окна вагонов, стертые движением несущей их силы. Я улыбнулся. — Ты это о чем? — спросил сидевший за рулем отец, видимо наблюдавший за мной в зеркало. — О поезде. — Что поезд? Не понял. — Я подумал о пассажирах. На конечной станции они скажут: «Мы приехали». Хотя точнее было бы сказать: «Нас привезли». В поезде, рельсах есть что–то от авторитарности. А в пассажирах… — Ты бы лучше о книге думал, — вздохнул отец. В его взгляде непостижимо сложное: из тоски и надежды, из тревоги и нежности. И я невольно подумал, что он и мама, — главные соавторы этой книги. За каждой моей мыслью — их мысли, их вера, их седины и тысячи недоспанных ночей. Не всегда согласные со мной, на свой лад понимая «что есть правда», они имели мужество уступать… Поднялся шлагбаум. Машина, легко набрав скорость, понесла нас дальше. За окнами, стремительно обтекая с двух сторон ленту асфальта, надвигались зеленые шеренги деревьев. Кое–где в их верхушках и в густом кустарнике, проступали оранжевые блики осени, будто солнечный Сарьян небрежной рукой разбрызгал свой любимый цвет у сочной зелени лета. Скоро вспыхнет разноцветьем прощального костра осень. И не раз еще, пораженное щедростью красот займется в тоске об уходящей жизни сердце. И заново осмыслишь наставление древних: жизнь — река, в нее не войдешь дважды. Нырнешь в одну часть ее потока, вынырнешь из другой. Удивительно красивая по лаконизму и глубине мысль. Ее с особой силой осознаешь в школе… Сегодня уезжаю в Москву. Впервые покидаю школу надолго. Покидаю ради работы над книгой. Пришла пора остаться наедине с листом бумаги, доверить ему сомнения преодоленные и непреодоленные — чтобы нам самим и идущим за нами не повторять тех же ошибок… Вчера и позавчера проводил последние встречи, беседы, давал необходимые, по моему мнению, советы, выслушивал напутствия. Чувствуя мою тревогу, и учителя, и ребята ободряюще смотрели в глаза и говорили: «Да не беспокойтесь. Что мы в ползунках что ли? Управимся». И я подавлял в себе грусть от
