достаточно долгое время.'
— …Допустимо предположить: тогдашними интерзиционистами антигосударственные и антиримские тенденции в иерусалимских проповедях Иисуса из Назарета не остались незамеченными. Тем не менее по косвенным признакам мы не обнаруживаем их пагубного воздействия на окружение Мессии.
Тогда как мифологическая концепция незримых ангелов-хранителей, изначально присутствовавшая в примитивном христианстве, заставляет предположить о вероятном участии кого-либо из квиетистов, оказывавших аноптическую поддержку прозелитам нового учения.
В тождестве также заслуживает нашего внимания эпизод Благовещения деве Марии и его достославная интерпретация в харизматических и секулярных источниках.
С достаточной степенью достоверности невозможно объяснить, почему интерзиционисты не смогли обнаружить интерес противника к иудейской секте, группировавшейся вокруг провинциального пророка из захолустного Назарета. Искать единственное объяснение в неизреченном пророчестве или в специфической ретрибутивности, каковые версии нам полтора тысячелетия предлагает 'Обращение', я бы тоже не рискнул.
На мой взгляд современного ноогностика, интерзиционисты начала христианской эры примерно до 60-х годов попросту прохлопали деструктивный потенциал христианства, сочтя его безвредной плебейской разновидностью иеговизма. Либо они в извечном пренебрежении аристократов понадеялись на самопроизвольное масс-коммуникативное затухание христианской проповеди, объективно и рационально не способной развиться в космополитическое вероучение среди безграмотной националистической черни.
В данном случае они также исходили из вульгарной аналогии бытия, взяв в качестве доказательства рациональные примеры того, как простонародье искажало и коверкало на свой первобытный лад греческий орфический культ или же персидский зороастризм, стараниями плебса выродившийся в почитание мифического Митры.
Не стоит также забывать, как в ту эпоху резко упало влияние эвгемерического буддизма, каковой был во многом сродни христианству по своим нравственным установкам и катафатической мифологии.
Едва ли мимо интерзиционистов прошел тот факт, что Иисус Галилеянин является великим боговдохновенным пророком. Однако поскольку его проповедь большей частью ограничивалась этнической иудейской средой, глубоко обособленной от религиозной жизни Великого Рима, постольку они не сочли нужным физически истребить немногочисленную группировку последователей Иисуса Мессии, как это они неоднократно проделывали с миссионерами зороастризма и буддизма, претендовавшими на экуменический и наднациональный характер своих религиозных доктрин.
В том, почему большинство непримиримых харизматиков, занятых аноптической междоусобицей, не сумело понять изначальные основы христианства, уяснить себе, насколько оно востребовано обществом, я усматриваю перст Божий наряду с эпигностическими пророчествами, откровениями и свидетельствами.
По всем объективным социометрическим параметрам и социальным критериям христианство, зародившись в среде изгоев иудейского общества, абсолютно не приспособленной для рационального его развития в массовую религиозную доктрину, должно было в течение нескольких десятилетий угаснуть, сойти на нет после самопожертвования Христа Спасителя…
'Знаем-знаем, людям свойственно условно предполагать. Тогда как в неизъяснимом Промысле Господнем возможны любые модальные благорасположения.'
— Полагаю, рыцарь Филипп, наши интерзиционисты-харизматики вполне объективно рассчитывали на то, как если бы Даров Святого Духа неадекватным этой чести апостолам безусловно недостаточно для того, чтобы оные отверженные римским имперским народонаселением сверху донизу жалкие и презренные субъекты из самых низов провинциального иудейства были в состоянии создать дееспособную религиозную организацию в модусе экуменической экклезии.
Случилось же, как мы знаем, совершенно невозможное в рамочных рациональных умопостроениях и тщетно естественном понимании харизматиков-интерзиционистов, оказавшихся постыдно бессильными в противодействии глобальной сверхрациональности, диктуемой Всевышним…
'Понятненько… Сработал постулат теургической всеобщей иррациональности, гласящий: как если бы что-либо выглядит несообразно натуре и нелепо для приземленного рассудка, то вполне вероятно оно сверхъестественно сообразуется с разумными силами высшего порядка, не постижимыми убогому человеческому уму в его усредненных показателях нормальности и заурядности…'
— Смиренными и воистину мудрыми оказались те немногие харизматики, сопоставившие евангельские предсказания Филона Иудея и Аполлония Тианского с личностью плебейского пророка из Галилеи. Мы можем лишь догадываться, какую роль они сыграли на первоначальном этапе становления христианства в годы плотского существования Единородного. Или же насколько они верили в провиденческую миссию Христа Спасителя в образе и подобии Сына Божьего и Человеческого.
Нам неведомы их благородные имена, потому как они оказались предельно верны квиетическим принципам аноптического образа действий. Это даже не бесподобная скромность безвестных героев, рыцарь Филипп. Скорее, мы видим их смирившуюся гордыню и сознательное стремление примирить непримиримое, гениально признав равенство перед Богом харизматиков и заурядных мирских людей во имя спасения каждой разумной души человеческой…
Признавая Мессию как избранника Божия, они взяли на себя тяжкую ношу ответственности, граничащей с вмешательством в ход светской всечеловеческой истории. Тем самым они в ответе за становление истинного вероучения в спонтанном толковании воли Божественного Провидения, где последние стихийно занимают места первых среди равных и тем и другим по абсолютной величине эпигнозиса, идеально благорасположенного к глобальному спасению рода людского, духовному избавлению его от первородного греха и душевных мук нечестивого материального творения.
Насколько у наших предшественников получилось адекватное тринитарное толкование воли Божьей, во благо ли во зло, судить предстоит не нам, мой друг, а нашим потомкам. Как мы видим, два тысячелетия есть далеко не достаточный срок для глобальной евангелизации человечества.
Пусть человеческая цивилизация христианского золотого миллиарда в своей квинтэссенции основывается на религиозных началах, все же весьма и весьма многое еще предстоит сделать для планетарного благовествования истинной мудрости.
Находит ли эпигнозис имплицитное эзотерическое воплощение в мировых конгрегациях Рыцарей Благодати Господней или же открыто выражен катафатически в христианских конфессиях мирян, все верующие, обладающие разумной душой, в покорном смирении равны пред неизреченным словом Божьим и надеждой на спасение…
Покорнейше прошу меня простить, мой друг, ежели я вас утомил сим великоречивым пафосом. Однако, согласитесь, в цинической простоте, увы, свойственной нынешним временам, оголтело упорствующим в дьявольском материализме, рассуждать об 'Обращении Архонтов Харизмы' вряд ли уместно…
— 2 —
В квартире и на кухне Филиппа Ирнеева на первый взгляд эргономично уместилось то самое необходимое для того, чтобы смягчить, облегчить тяготы и лишения мирского обыденного существования. Как водится, чаще всего они обусловлены всевозможными нехватками и каждодневным дефицитом.
'Знамо дело! Недостает в моей машине для жилья многих вещей, нужных и необходимых…'
Тут можно возражать, можно соглашаться. Будь то недостаток денег, ума или желания жить в комфорте и уюте, чистоплотности и опрятности, заведомо и зазнамо всяк найдет в избытке разные причины, отговорки, предлоги, поводы, мотивы…
Их-то и нужно, мои аккуратные и опрятные читатели, с порога отвергнуть, убедительно опровергнуть, добиваясь уютного, комфортабельного равновесия между возможной действительностью и желанной реальностью. Чем наш герой и занимался в нынешней катафатической обиходной жизнедеятельности. Притом, обустраивая свой быт, действовал он решительно, без пустопорожних разговоров и бесполезных ссылок на привходящие неблагоприятные обстоятельства.
