Русский романс

(1842–1871)

509. «Слу-ша?й!»[515]

Как дело измены, как совесть тирана,
        Осенняя ночка черна…
Черней этой ночи встает из тумана
        Видением мрачным тюрьма.
Кругом часовые шагают лениво;
        В ночной тишине, то и знай,
Как стон, раздается протяжно, тоскливо:
                — Слу-ша?й!..

Хоть плотны высокие стены ограды,
        Железные крепки замки,
Хоть зорки и ночью тюремщиков взгляды
        И всюду сверкают штыки,
Хоть тихо внутри, но тюрьма — не кладбище,
        И ты, часовой, не плошай:
Не верь тишине, берегися, дружище;
                — Слу-ша?й!..

Вот узник вверху за решеткой железной
        Стоит, прислонившись к окну,
И взор устремил он в глубь ночи беззвездной,
        Весь словно впился в тишину.
Ни звука!.. Порой лишь собака зальется,
        Да крикнет сова невзначай,
Да мерно внизу под окном раздается:
                — Слу-ша?й!..

«Не дни и не месяцы — долгие годы
        В тюрьме осужден я страдать,
А бедное сердце так жаждет свободы, —
        Нет, дольше не в силах я ждать!..
Здесь штык или пуля — там воля святая…
        Эх, черная ночь, выручай!
Будь узнику ты хоть защитой, родная!..»
                — Слу-ша?й!..

Чу!.. Шелест… Вот кто-то упал… приподнялся…
        И два раза щелкнул курок…
«Кто и?дет?..» Тень мелькнула — и выстрел раздался,
        И ожил мгновенно острог.
Огни замелькали, забегали люди…
        «Прощай, жизнь, свобода, прощай!» —
Прорвалося стоном из раненой груди…
                — Слу-ша?й!..

И снова всё тихо… На небе несмело
        Луна показалась на миг.
И, словно сквозь слезы, из туч поглядела
        И скрыла заплаканный лик.
Внизу ж часовые шагают лениво;
        В ночной тишине, то и знай,
Как стон, раздается протяжно, тоскливо:
                — Слу-ша?й!..

<1864>

АЛЕКСАНДР НАВРОЦКИЙ (1839–1914)

510. Утес Стеньки Разина[516]

Есть на Волге утес, диким мохом оброс
      Он с боков от подножья до края,
И стоит сотни лет, только мохом одет
      Ни нужды, ни заботы не зная

На вершине его не растет ничего,
      Там лишь ветер свободный гуляет,
Да могучий орел свой притон там завел
      И на нем свои жертвы терзает.

Из людей лишь один на утесе том был,
      Лишь один до вершины добрался,
И утес человека того не забыл
      И с тех пор его именем звался.