'Все равно, — он восклицает, — Что Паррот и что Невтон. Славен он, — все уверяют, Но кому ж он одолжен? Быть великим я позволил, Чрез меня он и велик: Он мою прочесть изволил 'Theoretische Physik'. Вот наш Эверс: пред картиной Гнев его являет вид; С толстою сидит дубиной И кому-то в ней грозит. Я взглянул: с брегов Балтийских Рюрик с братьями спешит Скипетр взять князей российских Над славянами княжить. Эверс крикнул: 'То докажет пусть дубина, Что везде я так нашел'. И давай тузить геройски И картину, и князей, К берегам чтоб Черноморским Князь шел с братьею своей…
ДРУГУ
Не искушай меня бесплодно, Не призывай на Геликон: Не раб я черни благородной, Ее закон — не мой закон. Пусть слух ее ласкают жадной Певцы — ровесники ее; Ей слушать песни их отрадно, Они для ней своя семья: Ни вкус, ни век, ни просвещенье Не разграничивают их; Ее приводит в восхищенье Безжизненный, но звучный стих. Так песнь простая поселянки Пленяет поселян простых; Так песни буйные цыганки Приятней арий для иных. Не искушай меня бесплодно, Не призывай на Геликон: Не раб я черни благородной, Ее закон — не мой закон.
' Когда б парнасский повелитель '
Когда б парнасский повелитель Меня младенца полюбил; Когда б прекрасного даритель Меня прекрасным наделил; Была б и я поэтом славным; Я гласом стройным и забавным Певала б громкие дела, Отрады Бахуса, вина, Киприды милой упоенья, Или подобное тому. Но дар отрадный песнопенья Отказан духу моему, И не могу я мыслей, чувства В немногих рифмах заключить — И тоном высшего искусства Пред каждым их проговорить. Я прозой чистою пленяюсь, И ею всюду объясняюсь; Примите ж в прозе мой привет: 'Пусть ангел вашего явленья Вас охраняет много лет, И пусть святое провиденье Вас удалит от зол и бед! Пусть ваши дни — всегда блистая Лишь видят радость и покой, Как легкокрылого дни мая Все кажут радость и покой!'
