Свои слова и наконец довел Их и до лип, а тут он перешел И к липам Кнара. Нужно непременно Их на бульвар, и скоро, перевесть, Чтоб к сроку был готов он совершенно. Князь приказать изволил! — Эта весть Хозяину пришлася не по нраву: Насилие, неуваженье к праву Он видел в ней; Алина же чуть-чуть Не обмерла, не смела и дохнуть; Но Николай Богданыч прибодрился, Вскочил со стула, выступил вперед И объявил, что лип он не дает, Во что б ни стало. Он разгорячился И ну твердить: 'Где ж правда, где закон?' Таким ответом крайне удивлен, Крумахер скоро вышел. Очевидно, Мирволил он аптекарю, щадил Его: он с ним нимало не обидно, Спокойно, даже мягко говорил, И то сказать — Кнар человек известный, Почтенный немец, говорят, и честный, И многими уважен и любим: Зачем его дразнить или над ним Ругаться! Пусть живет благополучно. Но вообще Крумахер был не так Учтив, был груб и резок на кулак, И речь его бежала громозвучно, Как быстроток весенних, буйных вод, Сердитый, пенный, полный нечистот. А между тем аптекарь расходился. Ведь сад — его, принадлежит ему, Принадлежит по праву. Он решился Лип не давать никак и никому. Князь приказал! Князь человек военный, Однако же, как слышно, просвещенный, Он этого не сделает. О нет, Ты лжешь, Крумахер! Завтра же чем свет Иду сам к князю, смело, откровенно С ним объяснюсь и липы отстою: Я защищаю собственность мою! Я прав и в том уверен несомненно. И с этой мыслью Кнар пошел ко сну, Поцеловав чувствительно жену.
3
Бузанский полицмейстер собирался В объятия Морфея: он курил Гаванскую сигару, раздевался Прохладно и квартальным говорил: Калинкину (Калинкин был вернейший Его подручник, ревностный, грубейший; Он мог назваться правою рукой Крумахера): 'Послушай ты, косой, Похлопочи, чтоб дело сделать с толком: Ты должен непременно до зари Управиться; а главное, смотри, Чтобы все шло без шума, тихомолком. Пожалуйста, получше все уладь! А ты, Мордва, изволь-ка завтра встать Пораньше, да к Жернову отправляйся С рабочими и вырой сотню лип — И на бульвар вези их; ты старайся, Чтоб корни были целы и могли б Они приняться; выбирай прямые И чистые деревья, молодые И ровные, рабочих понукай Как можно чаще, — наш народ лентяй, — Ступайте же'. Крумахер потянулся, Прилег к подушке, раза два зевнул Глубоко и приятно — и заснул, И захрапел. Поутру он проснулся До петухов. Лазурный неба свод Был чист и ясен. Солнечный восход Багряными, златистыми лучами Блистательно его осиявал; Багряными, златистыми столбами Река блистала: ярко в ней играл Прекрасный день. Вдоль берега туманы Еще дымились; рощи и поляны Сверкали переливною росой И зеленели. Воздух, теплотой И свежестью весны благоухая, Был тих и сладок; жаворонок пел, И благовест над городом гудел, К заутрени протяжно приглашая Благочестивый православный люд… Крумахер встал и глядь: к нему ведут Купца Жернова. 'Это что такое?' — 'Лип не дает, кричит и гонит вон!' — 'Лип не дает! Нет, это, брат, пустое! Ты лип нам дашь, ты мало, знать, учен: Буянить вздумал. Ты не уважаешь Начальников, полиции мешаешь!
