мирному кобольду, хорошую смерть в бою!
Но с богами Тохта попрощаться толком не успел: грянул выстрел, челюсти Хагисы разжались и вурдалак тяжело рухнул, придавив всем телом кобольда.
Кумлер появился перед Дариным, как из-под земли – только что не было, и вдруг – то ли человек, то ли тварь, сразу и не разберешь. Было что-то неестественно-жуткое в том, как его мертвые глаза взглянули сначала на Дарина, потом на Гингему, задержавшись на мгновение на клинке охотника за вампирами, который она сжимала в руке.
– Стой! – холодно приказал Дарин. – Еще шаг – и я стреляю.
Из-под трупа Хигисы выбрался перемазанный кровью кобольд.
Держа обрез, нацеленным на Кумлера, не отводя взгляда от его белых глаз, Дарин тревожно спросил:
– Тохта, ты как?
Кобольд пошатнулся, изо всех сил стараясь не упасть.
– Не знаю, – пробормотал он сквозь зубы, невидяще глядя перед собой. – Больно…
– Соберись, – Дарин ногой пододвинул ему рюкзак, где за отодранной подкладкой был спрятан амулет. – Начинай ритуал. Только быстро, долго мне их не удержать!
Носком ботинка он провел черту в пыли, по-прежнему спуская глаз с вурдалаков.
– Дальше – ни шагу, – предупредил он.
Тохта пополз к дереву. Все бы ничего, только в голове колыхался черный вязкий туман, да задние лапы будто онемели и почти не слушались.
– Держитесь ближе к Тохте, – бросил Дарин Гингеме.
Вурдалаки переглянулись, и Ккмлер вдруг неожиданно оскалил зубы в улыбке.
Кобольд подполз к дереву. Теперь весь ритуал следовало начать заново. Он бессильно рухнул рядом с выкопанной ямой между корнями вяза и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на обряде и успехе. Это удалось ему еще хуже, чем в первый раз. Мысли кобольда сбивались, путались, боль накатывала волнами, и больше всего хотелось уплыть на этих волнах куда-то в забытье.
– Тохта, – тревожно окликнула Гингема.
Кобольд встряхнулся.
Поверх платка с кровью, рядом с золотой цепочкой следовало положить ножницы. Так он и сделал: достал их из коробки, развел лезвия и опустил в ямку, с трудом припоминая последовательность обряда. Бросил клочок пергамента – еще вчера ломал голову, зачем при обряде пергамент используется, а сегодня уже все равно стало, не до того. Потом припорошил все землей с перекрестка, смешанной с морской солью и хорошенько утрамбовал, стараясь не обращать внимания на то, что голова кружилась все сильнее и сильнее. Он слышал за спиной голос Дарина, но заставил себя не отвлекаться, не вникать в его слова – у него было свое дело. Сажей из пакетика нарисовал круг, заключил в него треугольник, бормоча слова ритуала, стараясь удержать в памяти каждую мелочь. Это было нелегко, потому что к боли примешивался страх, но чародеи предупреждали, что совершающий ритуал может испытывать это чувство и советовали любой ценой избежать паники. Как можно было ее избежать Тохта не знал, потому-то страх, овладевший им, вот-вот грозил перерасти в нечто больше: в самый настоящий ужас, который пробирал до костей. Этого допускать было нельзя, поэтому кобольд собрался с силами и продолжил ритуал. Дальше мудрец и чародеи советовали призвать всю свою волю, трижды произнести последнюю строчку заклинания, которая есть ни что иное, как имя одного из великих умерших драконов, медленно вытянуть руки в обе стороны и открыть глаза.
Тохта поднялся, опираясь о ствол сухого дерева, выпрямился, насколько позволяла страшная боль в спине и развел лапы.
Теперь, как было уверяли чародеи, если ритуал прошел успешно, драконы не замедлят откликнуться.
Тохта крепко сжал амулет, поднял морду к небу и застыл в ожидании.
Вурдалаки снова переглянулись, похожие на голодных волков, загнавших добычу. Дарин положил палец на курок.
– Ты не боишься, – медленно проговорил Кумлер, без удивления, а словно констатируя факт. – Не боишься нас.
Дарин наклонил голову.
– Чего бояться? Даже если броситесь все сразу, кого-то из вас я успею уложить.
Кумлер ухмыльнулся.
– А кто-то успеет добраться до тебя и до старой женщины, – проговорил он. – Ну, и до кобольда, само собой. До него – в первую очередь!
– Попробуй, – Дарину очень хотелось оглянуться, посмотреть, как там Тохта, но он боялся хоть на миг спустить глаза с упырей, а особенно – с Кумлера.
– Попробуем, – с деланным спокойствием проговорил тот. – А после этого…
Он посмотрел Дарина, потом перевел глаза на Гингему, задержавшись взглядом на ноже из вулканического стекла.
– Кобольда мы съесть не можем, мы можем его только убить. А вот вас, людей…
Кумлер сделал вид, что задумался.
– Да, мы вас съедим! Не сразу, конечно, через недельку-другую. Заберем с собой… должно же у нас быть вознаграждение за то, что мы добыли амулет? Кстати, – спросил он. – Не знаешь, куда делась наша
