помогла ему преодолеть неловкость и отогнать мысли о юноше и девушке, которые, быть может, в ту самую минуту нежно обнимались и клялись друг другу в вечной верности.
Анрик по пять раз перечитал каждое сообщение, пока не выучил наизусть. Увы, с каждым разом они теряли новизну, свежесть и в конце концов утратили всякий интерес. Так после краткой передышки, ненадолго вернувшей его к жизни, молодой человек снова погружался в молчание, горестные размышления и тоску.
На четвертый день Анрик решился выйти из дома, чтобы хоть немного развеяться. Из здания, в котором он жил, вел подземный тоннель, по которому за десять минут можно было добраться до большого торгового центра. Это был огромный суперсовременный комплекс, где под очень высоким, почти невидимым стеклянным потолком разместились сады, водопады, рестораны и многочисленные бутики. На всей территории были проложены велосипедные дорожки и установлены пандусы для роликов. Громкоговорители передавали звуки, наполнявшие зал, с опозданием в одну тысячную секунды, отфильтровывая неприятные отзвуки и шумы, которые неизбежно возникают в закрытом помещении. Прогуливающихся окутывала удивительная гулкая тишина, так что посреди этой толчеи человек чувствовал себя каким-то странно одиноким.
По крайней мере, так тогда показалось Анрику. Люди, которые попадались ему навстречу, выглядели совсем не такими несчастными, как он. Они рассматривали витрины, что-то покупали, обедали в летних кафе. Анрик сразу же пожалел, что не остался дома. Здесь он еще острее почувствовал, как жестоко и несправедливо с ним обошлись. Со своим мизерным «минимумом, необходимым для процветания» и без всякой надежды найти работу он был обречен на жалкое существование. В одночасье все стало недоступной роскошью. Анрик зашел выпить кофе и содрогнулся, услышав цену, ведь теперь ему не полагалось ни студенческих скидок, ни бонусов, предусмотренных для журналистов.
Наверняка никто из тех, кого он сейчас видел вокруг, не мечтал взлететь так высоко, ничьи помыслы не были столь возвышенны. И никто не знал и никогда не узнает, что чувствует человек, которому так жестоко подрезали крылья.
Действовать! Это слово пришло ему в голову, едва он поставил чашку обратно на стол. Анрик даже не был уверен, что не сказал это вслух, потому что люди за соседними столиками обернулись в его сторону. Надо действовать! Он подаст иски во все главные инстанции, призванные защищать права и свободы граждан. Выход был найден.
Решено: Анрик, всегда мечтавший сражаться за права других людей, теперь поведет такую битву за свои собственные права.
Эта мысль привела его в несказанное возбуждение. Он расплатился и быстрым шагом отправился домой. В голове у него уже теснились нужные слова. План петиции был практически готов.
И вдруг Анрик остановился как вкопанный. Писать, но на чем? Оба его многофункциональных телефона были заблокированы. Конечно, можно было воспользоваться общедоступными компьютерами в вестибюле любой крупной газеты или даже в Министерстве социальной безопасности. Но уж кто-кто, а он прекрасно знал, что такие послания «с улицы» никогда не доходят до самого верха.
Анрик снова впал в уныние. Но потом, как это иногда бывает в момент отчаяния, ему в голову пришла неожиданная мысль. Он стал думать о своей бабушке, потом, по ассоциации, об умении писать от руки и, наконец, о письмах. Конечно же, письма! Он напишет письмо! У него будет сколько угодно времени, чтобы как следует отточить каждую фразу, а когда письмо будет готово, он сам выйдет навстречу какому-нибудь высокопоставленному лицу и вручит ему свое послание. Способ достаточно оригинальный, чтобы привлечь к себе внимание. Его письмо прочтут. Справедливость будет восстановлена. Он снова займет свое место в обществе. И его снова будет ждать великое будущее.
Он чуть не бросился бегом.
Но и этот порыв очень скоро прошел. Благие намерения разбились о простой и очевидный факт: писать Анрику было нечем и не на чем. Как и все остальные его современники, он всю жизнь пользовался диктофоном, переводившим устную речь в письменную, и никакие другие письменные принадлежности были ему не нужны. Вернувшись домой, он снова постучал но клавиатуре двух своих телефонов, в надежде, что сможет их разблокировать. Как и следовало ожидать, это оказалось невозможно. Мало того, оба аппарата откровенно над ним издевались. Стоило ему попытаться перейти в текстовый режим, на экране появлялось сообщение: «Нет доступа. Воспользуйтесь бумажным носителем». Это звучало примерно так же, как если бы при отключении электричества вам посоветовали бы потереть два кремня друг о друга.
Но Анрику было так одиноко, что он решил воспользоваться этим абсурдным советом.
Он снова вышел из дома, пересек широкую площадь и добрался до ближайшего торгового центра. Поднявшись на сверхскоростном эскалаторе на девятый этаж этого огромного комплекса, он вошел в универмаг. В пустом зале за стойкой скучал служащий с полуприкрытыми глазами. Над ним красовался огромный экран с надписью «информация» на фоне заснеженного елового леса.
— Простите, — обратился к продавцу Анрик, — Вы не подскажете, где мне найти бумагу и ручку?
— Туалетную или наждачную?
— Простите?
— Бумага вам нужна туалетная или наждачная?
— Нет, нет... Я ищу... бумагу, на которой пишут.
Продавец слегка выкатил глаза и стал похож большую ящерицу.
— Отдел «Умелые руки».
А потом с осуждающим видом добавил:
— Если, конечно, такое вообще у нас есть.
— А шариковые ручки?
— Отдел игрушек. Уровень С, девятая секция.
Сначала Анрик отправился в игрушечный отдел.
Там он действительно обнаружил ручки. Они продавались вместе с множеством других вещей, которые давным-давно пережили свой звездный час, а теперь выпускались в миниатюре и служили только для детских игр: конные экипажи, паровозы, печки с дровами. Продавец спросил, какая модель нужна Анрику: для мальчика или для девочки. А поскольку тот имел неосторожность ответить, что для мальчика, то ему ничего не оставалось, как обзавестись ручкой в виде межпланетной ракеты с полным военным снаряжением, которое, по счастью, легко снималось.
Ручка оказалась неприлично дорогой, так что, приближаясь к отделу «Умелые руки», Анрик всерьез беспокоился, хватит ли ему на бумагу. Как выяснилось, волновался он не зря, потому что этот товар продавался только большими упаковками, по полторы тысячи листов в пачке.
Вот почему, когда продавец спросил его, состоит ли он в какой-нибудь ассоциации, Анрик решил рискнуть и ответил «да». Цена в этом случае выходила вполне приемлемая, и ему было чем расплатиться. К несчастью, продавец попросил показать членский билет.
— Дело в том, — пробормотал Анрик, — что это моя жена состоит в ассоциации, а не я. Бумагу я покупаю для нее.
Продавец был такой сгорбленный и худой, что, несмотря на крашеные волосы и флуоресцентную футболку, ему можно было дать не меньше ста лет. Он окинул юного Анрика ироничным взглядом.
— Я вам охотно верю.
Тон его говорил обратное, но по улыбке можно было понять, что он не прочь закрыть глаза на это наглое вранье.
— В любом случае, я должен занести в компьютер название ассоциации. Для бухгалтерии.
Анрик всем своим видом изобразил полное отчаяние.
— Какой кошмар! Что же мне делать! Ей так срочно нужна бумага! А я забыл название...
— Думаю, уточнить название будет нетрудно. Таких ассоциаций совсем немного.
Пока продавец просматривал базу данных, Анрик подошел поближе.
— Вот видите! Что я вам говорил! — провозгласил продавец, с гордостью указывая на экран.
Заданным параметрам удовлетворял только один ответ. «Уолден» оказался единственным книжным клубом во всем Сиэтле. Судя по всему, у клуба было несколько отделений, и одно из них располагалось неподалеку от дома Анрика.
— Да, это как раз то самое, — уверенно подтвердил он.
