наземь ставлены личным трудом. Но никто еще, видно, покуда горсовету не ладил палат в нашем будущем городе чуда, сбитом наспех на таборный лад. И, никак не добившись ответа, вдоль по вольной молве, на авось, под венец городского Совета мне Любаву вести довелось. …Вот и топаем к солнышку прямо, по дорожке, ближайшей на вид. Справа горных белков панорама, слева залпами рудник гремит. А вкруг нас, как на вечном биваке, без границ, вперемежку, вразброд то дорогу заступят бараки, то постройка во весь разворот. Ни былинки, ни дерну, ни наста на земле беспощадных работ, развороченной, дымной, громастой, чуть окованной в утрешний лед. Даже голос пропал у Любавы от такой прямиковой ходьбы через насыпи, рельсы, канавы, сквозь колючую сеть горотьбы. А вдогонку грохочут составы, искры сыплются, мчатся свистки… Даже слезы в глазах у Любавы, жилки бьются в тугие виски. Каждый встречный, любой поперечный отойдет да оглянется вдруг, а спросить о причине сердечной второпях никому недосуг. Нет покудова городу дела, что его коренному жильцу холостяцкая жизнь надоела, а невеста желает к венцу. И шагает за мной, как слепая, будто тень моя, с правой руки, о каменья подметки сшибая, растеряв на ходу каблуки… Шли да шли мы, и даже светило подступающей буре назло грязь отпарило, раззолотило, огоньками ручьи подожгло. Будто с круглой сироткою ласков, сам Любаву, жалея до слез, через все восемнадцать участков я бы с музыкой в сердце понес… Но подолом тряхнув, будто пава, юбку-клеш до колен заголя: — Благодарствую! — молвит Любава, — Нахлебалася я киселя. Целый день, хоть и плачем, а скачем с кочки в яму, то взад, то вперед. Чем не свадьба! Не хуже собачьей… А тебя и конфуз не берет!.. Бога, что ли, я чем прогневила, что на крайний мой девичий час мать родная не благословила, друг сердешный коня не припас. Хоть убей, — говорит, — а не стану скороходы трепать ни за грош по цыганскому вашему стану, где и загса с огнем не найдешь!.. И шумела, себя ублажая, чтоб по-бабьи хоть душу отвесть, вся — моя и до злости чужая, без подвоха — Любава, как есть… — Ну, — прошу я, — шагнем понемногу, за тебя, как за краденый плод, сам отвечу и черту и богу, а до загса — язык доведет… Вот Любава сперва замолчала, а потом, как с верхушки земли, огляделась… И, словно сначала, вслед за солнышком шли мы да шли… 3 Меж бараков, в тесовой времянке, не имущей державных примет — ни крыльца, ни парадной осанки, — отыскался он, наш горсовет. Не отесан фасад безоконный, но в двери, опершись на косяк, вьется гербовый, самый законный, будто с ленинской подписью, стяг. Видно, есть в нем великая сила, свыше прочих душевная власть, что Любава язык прикусила, вся растрогавшись, чуть не крестясь, позабыв о маманьке и боге, покорясь только мне одному… И встречает нас дед одноногий, будто главный в казенном дому. Как солдат, не сымая с макушки
Вы читаете Любава
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату