— Как дела? — говорю. — Любо-мило!Все дела будто сажа бела:две депеши в твой адрес отбила,а по городу пеша пошла.Шла, как дура, несыта, немыта,с каждым встречным вела разговор,где живет, мол, герой именитый,преподобный строитель Егор!Некорыстно твое именитство,тут вас тыщи героев таких.Ну а ежли решил не жениться,дело ваше, товарищ жених…— Да уймись ты, — прошу, — хоть на милость!Чай, не женка, а прешь на скандал.До сих пор ты мне снишься, как снилась,а депеш — и во сне не видал.Верно, где-то на торных дорожках,по сухим да обжитым местамходит почта в казенных сапожкахи неделю не жалует к нам.Будто камень свалив стопудовый,легким сердцем желая вздохнуть,покрестила Любава, как дома,лоб да плечи, да мощную грудь.Как почуяла высшую смелость,ту, что с ходу берет города,руки вымыла, переоделась,космы в косы сплела. И тогдав белой, смытой до дырок холстине,тканной впрок до гражданской войны,преподносит мне мамкин гостинец,хлеб да соль от родной стороны:вроде шаньги — ржаная ковригада кирпичного цвета калач…И раскрылась Любава, как книга:— Вот, Егорша, хошь смейся, хошь плачь!Дожилась Боровлянка до крышки,обносилась, считай, догола,пашаничку сдала как излишки,на ржаные хлеба перешла…Дескать, кончились свадьбы-гулянки,кулакам снарядили обоз,и отныне в одной Боровлянкедве коммуны да третий колхоз!Каждый вечер собранья да сходки,в каждом доме галдеж да дележ.Терпят люди по доброй охотке,им по нраву, а мне невтерпеж…«Ладно, дескать, за вести спасибо.Вся ты, — думаю, — мне по плечу,хоть и нрав твой маленько… с загибом…»— Ну, так что ж, — говорю, — излечу!..А над нами, глуша в ту минутуохи-вздохи, смешок, шепотки,как взыграли, подобно салюту,мирового гиганта гудки.И явилась, умаявшись за день,в свой барак на законный ночлегвся родня по жилью и бригаде —сто, считая меня, человек.Прямо с ходу из жаркого дела —в драных робах, в бетоне, в поту,вся родня моя тут разгляделараздобытую мной красоту.И хохочут друзья: — Стенька Разин!У какого такого царя,в чьей земле ты опять напроказил,чью ты дочку увел втихаря?..А Любаве бы спать, да не спится,в людях — словно сама не своя…— Не тушуйся, — кричат, — молодица!Не оставим тебя без жилья…Через тын комендантского склада,тес да гвозди добыв на ура,сей же час штурмовая бригадазаработала в три топора.Угол мой, продымленный махоркой,бригадирский мой штаб-арсеналза тесовой двойной переборкойне светелкой, а клеткою стал.Жил у нас некий спец из мехцеха,так и тот расстарался, как мог:взял да врезал в косяк ради смеханутряной иностранный замок…Всё дивилась Любава замочку,в дверь вошла, поигралась ключом…И вселила себя в одиночку,вроде даже и я ни при чем.3Словно кто-то вдруг помер в бараке…Каждый голос слегка поутих.
