чтобы я и твоей судьбине позавидовал невзначай. Я не верил глазам и речи, не завидуя, не хваля... ...Это детство идет навстречу, ветром волосы шевеля. 3 Снова ты зовешь меня украдкой от девчат, вечерок и огней дотемна шататься по навадкам, а с рассвета крючить окуней. Дробовик бывалый, бью не в воздух. От прицела взгляд, похолодев, вместе с уткой падает на звезды в небо, потемневшее в воде. Озеро с кровавыми кругами, да роса в холодных зеленях. Ты же, не хваля и не ругая, как завистник, смотришь на меня. Смотришь так, молчанье сберегая, если я удачливей тебя по чутью подъязка подсекаю с легкостью, доступной голубям. Смотришь так с улыбкою несладкой, если необъезженный скакун гордо пронесет мою посадку, крепкую на яростном скаку. Смотришь, если песни бродят кровью в плясовой, неугомонный час, если чуб спадает по надбровью вороненым крылышком грача. Так без окончанья и начала, как свою веселую сестру, по закону молодость встречал я на любом разнузданном ветру. Как завистник, без тоски и вздоха, силы собирая и храня, ты во всем, от удали до крохи, перещеголять хотел меня. Забывал заброшенные дали, Ляолян, Карпаты и года, и мои удачи подмывали добиваться собственных удач. Так до перебоя, без ограды, потеряв подсчеты месяцам, жизни наши проходили рядом, споря до поклонного конца. 4 Теченье времен из-под ног убегало. От детства и дружбы озерных огней прошли мимо деда, станиц и рыбалок счастливые кольца дороги моей. По родине плыли ветра и метели. Снежинки слезинками липли к окну. А он умирал на горячей постели, косоворотку едва расстегнув. В зимовке запевки рыбацкие пели, охотники ждали счастливого дня, а он умирал на последней постели, в минуту предсмертную вспомнив меня. Ему показалось: и солнце и зори удачей улова плывут по земле, ему показалось: в вечерних озерах раскинуты сети на тысячи лет. Ему показалось... И глянул на дверцы, сухой и колючий, как зрелый репей, поднялся, держась не руками, а сердцем. Шагнул, покачнулся и захрипел. Холодные губы не ждали ответа, веля провожатым, молчавшим над ним, при встрече со мной о кончине поведать, порадовать сердце поклоном земным. За щучьей ухой да за чашками водки поминки отплакали старики... ...А я неустанною прежней походкой немного подольше пройдусь у реки. Пройдусь до рассвета по старым навадкам и песен от удали не запою. Я только и сделаю, что по порядку обдумаю светлую зависть твою. ............ ...Ты не заметил за годы разлуки, за годы навадков, костров, окуней, как выросла зависть бесценной порукой двадцатилетней удачи моей, идущей навстречу и солнцу над нами в закате, в работе, в дыханье страны,
