ты да я, да друг наш экскаваторстали точкой мировой борьбы.Сколько их? Никто не сосчитаетмалых точек на большой Земле, —в Англии, в Америке, в Китае,в дальних странах, неизвестных мне.И моих товарищей по роступо ночам, на зорьке, до гудковмучает бессонница не простоу машин, моторов и станков.Да и мне покамест нет покоя,дни коротки, ноченьки долги, —снится мне железо под рукою,бьют меня по пальцам рычаги.И прошу, товарищ, а не мистер,согласись, товарищ, в час любойобучать меня «на машиниста»,чтобы стал я наравне с тобой.Не беда, что говорим мы розно,переводчик наш поет в груди, —человек я малый, но серьезный, —ты за мною сердцем последи..........Сумерки окутывают плечи,самокрутки выкинуть пора...Мастер Джемс, прощаясь в этот вечер,руку жал приветливей и крепче,чем в другие дни и вечера.
1932
Возвращение на Коксохимкомбинат
Срывает вагонные речигустой паровозный гудок,когда загрохочут навстречусоставы с магнитной рудой.Скорее, скорее, скорее...Сжимаются шпалы скрипя,и темь незаметно стареетпо троицким тихим степям.Киргизская ночь до рассвета...И вслух я подумать не прочь:— Товарищ! Заполним беседойбольшую дорожную ночь...О будущем городе стали,рождающем славу и труд,я тоже раздумье поставилна легкий конвейер минут.Вот память задорно выводитпарнишку околиц да изб,принесшего стройке заводаза деньги старанья свои.Декады гремят неустаннов атаках, в гудках, вперебой,парнишка, крепясь, вырастаетв героя высоких работ.Ты слышишь: сквозь ночи, сквозь грохотстроительным взметом высотмоя молодая эпохагероику будней несет.За берегом медленной ночистроительство выйду встречать.И город гудком прогрохочетприветный двенадцатый час.И вновь за разлуку расплатойвольются в старанья сполнабетон коксохимкомбината,распутица рельс и канав.
