И, опалив в краях далеких перья,не в силах жар и холод перенесть,придет твой сын, как нищий стукнет дверьюи на пороге тихо спросит есть.Пшеничный корм наполнит кровью жилы,железной крышей сын покроет дом.И станет жить — легко, как деды жили,засыпав к зиме горницу зерном.И пусть сто туч плывет с огнем и громом —железной крыши им не поломать...Горит звезда полей над отчим домом,от добрых слов устало дремлет мать.Я не сомну последний цвет на грядке,усталых птиц не трону на лугу —и в белых письмах, ласковых и кратких,не в первый раз, родимая, солгу.Я напишу, что жду в делах успеха,живу пока в достатке и в чести,что собираюсь к осени приехать,из города невесту привезти.Но промолчу о голоде и ранах,о снежных ветрах, выстудивших грудь,что далеко у моря-океанаот боли мне спокойно не заснуть.И не скажу ни слова о метели,что билась в окна зиму напролет,что смерть сидела нянькой у постелии вместо чаю подавала лед.Что ни добра, ни хлеба мне не надо,не надо зерен, павших без следа,и в отчий дом с тесовою оградой,конечно, не вернусь я никогда.И с мертвыми лежавший долго рядом,без солнышка, без ласки, без цветов,в весенний день, дыханием и взглядомпочуяв силы, с радостью готов —в грозовый мир, где голод плечи сушит,костер войны пылает до небес,на землю птицы падают от стужии злых людей живой дремучий лес.Где я забыл о сказках и молитвах,где выжег детский норов свой и страх,где ждут меня друзья в пирах и в битвахи женщины тоскуют в городах.И боевым предчувствием удачи —прекрасное, крылатое на взлет,в руках моих не знавшее отдачилюбимое оружие зовет.Огнем каленный — скоро не устану,мороженный — с дороги не сверну,но если от друзей живым отстану —всю жизнь свою и душу прокляну.И я не знаю, где сложу я руки,увижу ли когда глаза твои...Благослови на радости и муки,на черный труд и смертные бои.
1947-1949
Наш комсомольский горком
Я — из тех горожан, у которыхв первый раз — под Магнитной горойюность в сердце зажглась, будто порох,и просилась у Партии в строй.
