— Верно, — ничуть не смутившись, ответил здоровяк. — Я помощник шерифа, зовут меня Ризен. Представиться не хочешь? — его уверенный тон не оставлял сомнений, что он искренне считает себя самым крутым в этой деревне.
«Интересно, а почему он один вошел? Мы же разрешили троим… Авторитетом задавить хочет или это финт такой? Однако ни Саламандр, контролирующий со своего места вход, ни ребята в других комнатах, ни наш разведчик во дворе шум не поднимают, следовательно — все пока спокойно!» — в то, что говорливого прапорщика Колю кто-то может тихонечко вырубить, или в то, что Верстаков и мои ребята просмотрят какую-нибудь левую движуху, я не верил ни капли. Порода у мужиков не та.
— Меня зовут Заноза, — спокойно отвечаю, внимательно наблюдая за реакцией «шериффа».
«Ой, а что это бляшечка у нас в руке дрогнула? И с лица гражданин помощник сбледнул так, что даже в неярком свете торшера это заметно… Ну-ка еще одна проверочка!»
— Говорун, — спрашиваю своего старого товарища, целящегося сейчас шерифу в спину, — ты этого персонажа знаешь?
Бляха снова дрогнула, а Ризен («Это, наверное, производное от „ризеншнауцер“, а может, и от слова „резон“, правда, кто их тут с погонялами и погремухами разберет?») непроизвольно завертел головой, стараясь определить, где находится тот, с кем я разговариваю.
— Ты, мент, башкой-то не крути! — подыграл мне Федор. — Хотя какой ты, к чертям собачьим, мент, коли еще три года назад проезжих на дорогах под Вознесенском тряс? Или у вас масть так легко меняют? Да что это мы все о тебе да о тебе? Ты ж вроде с претензией к нам пришел? — прозвище свое Дейнов получил за молчаливость и неразговорчивость в обычной жизни, но высоким искусством негнилого базара владел в совершенстве.
— Я выполняю свои обязанности, между прочим… — помощник шерифа старался держать марку, но голос его определенно «играл». Знать, и вправду нас в этих краях знали. И знали хорошо!
— Ну да! — хмыкнул я. — Придурки сунулись куда не надо, получили по репе и хабара лишились, а ты вписываешься! Как же так, дитяток наших обидели?! — сидели мы с Говоруном друг напротив друга, так что моя тирада имела еще одну цель — заставить Ризена вертеть головой туда-сюда, окончательно теряя уверенность. Этакий психологический пинг-понг. Где мячиком выступал помощник шерифа.
— У меня есть показания свидетелей, — начал старую песню местный «правоохранитель», но был немедленно прерван Федором:
— А у нас семь пулеметов и два АГСа! Можешь еще судьбу Головы вспомнить. И его людей…
«Да, это Федька круто завернул! С места в карьер так пугать!»
История, упомянутая Говоруном, относилась как раз к тем акциям, про которые мы так долго беседовали с полковником. Лет десять назад вожак крупной банды решил, что пора объяснить оседлым соседям, кто в здешних краях хозяин. Бредунов в свою ватагу Голова зазывал по всему Подмосковью, обещая горы вкусной еды, толпы податливых девок и прочие атрибуты красивой жизни. Причем одновременно с этим его ребята стали зажимать рейдовые партии чужаков в Столице. Совершенно не делая разбора, кто откуда.
Засады устраивали грамотные и патронов не жалели. Меньше чем за месяц мы потеряли восемь рабочих партий «стекольщиков», четыре следопытские группы, их сопровождавшие, и два каравана, шедшие в Посад с товарами. Монахи тоже несли неслабые потери. Про мародеров из других мест речь, я думаю, можно не вести — их ватажки или вырезали под корень, или рекрутировали в свои ряды. Так сказать, предложение, от которого невозможно отказаться.
Проблема была еще в том, что провести широкомасштабную операцию на чужой территории ни мы, ни посадские не могли. Гонять армию отморозков в три тысячи человек, углубившись на территорию противника почти на две сотни километров, — задача, требующая соответствующей подготовки и весьма серьезных экономических затрат.
В конце концов, с Головой и его республикой поступили просто и жестоко. В один далеко не прекрасный для них сентябрьский день над Серпуховом, который они избрали своей столицей, появились наши вертолеты. Погода тогда была так себе — облачность была низкая, еще чуть-чуть — и начал бы моросить мелкий осенний дождик, а потому даже для меня, командовавшего одной из групп авианаводки, четверка Ми-8 вынырнула из-за Соборной горы неожиданно. Что уж говорить про бредунов, разместившихся в неразрушенной юго-восточной части города?
Мои Следопыты сработали четко, обозначив приоритетные цели, и на головы бандитов посыпались сто- и двухсотпятидесятикилограммовые фугаски. Представляете, что происходит с типовым дачным домиком, когда рядом детонирует «сотка»? А четвертьтонная вообще такую хибару сдувает к чертям собачьим.
Вторым заходом вертолетчики выпустили ракеты и, встав в круг, принялись добивать бандитов очередями АГСов, установленных на кронштейнах в боковых дверях.
Когда мы вернулись, знакомый капитан рассказал, что похожую тактику наши применяли еще в прошлом веке в Афганистане, так что ничего нового летуны из ЦБП не придумали, а просто грамотно использовали опыт предков.
Потом эту четверку сменила следующая, потом вернулась первая — скорее всего, наши организовали аэродром подскока неподалеку. Через два часа от армии Головы не осталось и следа. Мы пролежали на крыше П-образной многоэтажки, возвышавшейся напротив местного кладбища, еще десять часов, наблюдая, как мелкие группы бредунов разбегаются по окрестностям.
Говорун тогда был в другой группе, и он рассказал, что, после того как вертолетчики разгромили две организованные колонны бредунов, пытавшихся добраться до Симферопольского шоссе, большинство наших противников уходили пешком.
И мы, и посадские потом несколько дней мотались по окрестностям, разыскивая «вождя восставших придурков», как назвал Голову Андреич, но ни тогда и ни потом о его судьбе мы ничего не узнали.
Так что угроза в словах Говоруна прозвучала нешуточная.
— Так что, помощник, ничего у тебя не выйдет, уж извини… Собак ты на проезжих лохов можешь вешать, но все равно, я бы на твоем месте три раза подумал, чем в следующий раз вписываться за недоделков, которых в их же кабаке «обувают». А теперь еще раз извини, но у нас по плану помывка личного состава.
Ризен сделал последнюю попытку сохранить лицо:
— А чем вы докажете, что действительно Следопыты? — пришедшая в голову идея, казалось, придала ему новые силы, и голос звучал довольно уверенно, только самую малость дрожал.
Звякнула цепочка, и перед его глазами закачался следопытский жетон, вытащенный мною из нагрудного кармана:
— На зуб пробовать будешь?
— Нет.
— Вот и ладненько. Саламандр, проводи гостя… Хотя… — тут мне в голову пришла еще одна идея. — Вы, уважаемый, не могли бы подождать нас на крыльце? — снова обратился я к «менту».
— Да-да! Конечно! — «Ух ты, как обрадовался, что его не на пинках выгнали!»
А все упиралось в то, что мне совершенно не хотелось оставлять за собою врагов. Ну, выступил этот парень глупо, выполняя заказ или по собственной инициативе — это не важно. Обломали мы его, причем быстро и жестко, но унижать этого местечкового «шерифа» незачем. Самоутверждаться за его счет потребности у меня не было, а вот использовать бедолагу для игры — это да.
Стоило двери закрыться, как я развил бурную деятельность:
— Внимание! Здесь Заноза, — сказал я и присутствующим, и в рацию. — В темпе собираемся и идем вместе с «полицаями» до стоянки. Готовность — минута. Бубен, Малченко и Саламандр — на контроле. Старлей — уйдешь вместе с Серегой через окно. Бубен — ждешь их, и сопровождаете нас до места.
Буквально после первых моих слов в доме началась быстрая и тихая возня: кто-то упаковывал вещи в баулы, кто-то надевал последние предметы одежды и снаряжения. Я же продолжил:
— Гвоздь, как там у вас дела?
— Все тихо, наблюдатели сидят спокойно, — спустя буквально секунду пришел ответ.
— Принято. Готовьтесь нас встречать. Подойдем двумя группами.
— Мы готовы, Заноза.
