под сарафаном ветра. Ей было не до пустяков – она думала. Вовка тревожился; он был уверен, что она вот-вот замерзнет, но все не мог решить – обнять ли ее за плечи, чтобы хоть так укрыть от когтисто нападавшей из темноты осени, или это тоже нельзя. Ничто иное ему не шло на ум. Сима с досадой передернула плечами.
– Совершенно загадочна суть процесса, – сказала она. – Жизнь положу, чтобы разобраться, обещаю. Но уже сейчас, если попросту… Посмотри, кто поводыри. Твой папа. Я его не знала, но все, что ты рассказал… Да и по тебе судя… Очень хороший человек.
– Ну…
– Наталья Арсеньевна. Я ее видела. Очень хороший человек. Чтобы так переживать за мужа и за… Добрая, как святая. Теперь – ты. Ну, ты вообще лучший человек на Земле.
Она произнесла это, как если бы между делом упомянула общеизвестную истину. У него перехватило горло.
– Бережный русский богатырь, радетель сирот и вдов, бескорыстный заступник родной земли… Я не прикалываюсь. Так это все и называется, если не стесняться называть вещи своими именами. Только не задавайся.
– И ты… – чуть хрипло сказал он.
– И я, – согласилась она. – Ну, про себя трудно говорить. Может, я столько про тебя думаю и так из-за тебя переживаю, что во мне меня теперь меньше, чем тебя… А может, и нет. Может, я сама ангелица. Папа меня вечно зовет: шестикрылая… У меня родители тоже замечательные, их бы попробовать… – мечтательно сказала она. – Очень интересно было бы встретиться с этим твоим Фомичевым. И те трое… И мышка с кошкой. В общем, у вас получилось то, о чем в каждой второй сказке рассказывается. Хорошего человека слушается, плохого – нет. Спасти может, погубить – нет. Помочь можно, повредить – нельзя. Это не оружие. Его бессмысленно секретить и надеяться использовать в разведке или, скажем, для террора. Понимаешь? Оно не пригодится никакой сволочи. Ни один урод не сможет им воспользоваться.
– Сима, это очень трудно доказать. Попробуй ляпни все это Наилю.
– Понадобится – ляпну. Попробуй доказать, что я не права.
– Материала мало.
– Да, с этим надо работать. Для начала очень тщательно разобраться с Фомичевым, раз уж он тоже, прямо скажем, член семьи. Потом с теми тремя… Но на основании того материала, которым мы располагаем, можно с достаточной вероятностью предположить, что я права. Больше того, на основании этого материала ничего иного и предположить нельзя.
– Ну у тебя и хватка, – с немного озадаченной улыбкой он покачал головой. – Я тебя такой еще не видел.
– Ты меня много какой не видел, – тихо сказала она после паузы совсем иным тоном. Искоса вскинула на него короткий просящий взгляд, опять уставилась вперед и опять замолчала. Обиделась, панически подумал он. И на этот раз ошибся. Она уже опять думала.
Они забыли, зачем пришли; ночная панорама с ее красотой и едва ли не круглосуточным веселым многолюдьем, каруселью автомобилей и шелестящим пролетом рейсовых автобусов оказалась им не нужна. Они свернули в одну из аллей.
– Ты сказал, что ни ты, ни Наиль не знаете, что делать? – наконец подала голос Сима, и у него отлегло от сердца: не обиделась.
– Ну, в общем…
– Я вам сейчас скажу. Только не смейся. Ты в шпионов веришь?
Он даже сбился с шага.
– То есть?
– Ну ты в шпионов веришь? – Фраза казалась ей такой элементарной и однозначной, что она даже не потрудилась ее как-то переформулировать.
– Что они – черти, что ли? – с некоторым раздражением ответил он вопросом на вопрос. – Верить в них еще… Они нам вон когда жизнь уже портили.
– Думаешь, они тогда были, а теперь их нет?
– Ну, в принципе…
– Раз тогда были, то и теперь есть. Да если бы даже их тогда и не было, все равно. Неподалеку от такого дела кто-то обязательно дежурит. Может, и не один. Космос же. Мы сейчас не можем доказательно предполагать, что именно они успели выяснить. Но, скорее всего, про нуль-Т они не знают. Интересуются по старинке ракетами.
– Сима, тебя несет.
– Погоди. В какой-то книжке персонаж говорил: мне пришла в голову мысль, отчего бы ее не высказать?
– Ну, высказывай.
– Или ты полагаешь, что у бабы только волос долог?
– Я раб тапки. Говори.
– Надо, чтобы обо всем как можно скорее узнали основные державы мира. И не через газеты, которым то ли верить, то ли нет, а они еще приврут и приукрасят, и наболтают черт-те чего… Чтобы не обыватель узнал, а сначала ответственные чины. Чтобы они не кормились слухами. Чтобы им не шарахнуло в их дурные бошки за нуль-Т бороться, воровать у вас секрет, совершать преступления, кровь лить… А это удобнее всего через разведку. Называется – организованная утечка. Есть, мол, такая вещь, о которой все мечтают. Есть дорога к звездам. Есть дорога к абсолютному транспорту. Есть дорога к совершенной экологии, не нужны ни нефть, ни бензин, ни керосин… Но. Пользоваться могут только очень хорошие люди. Вот такие, как ты. Каких один на тысячу. По уши в идеалах культуры с ее добротой, жертвенностью, бескорыстием… Русской культуры.
– Симка!
– Нам скрывать нечего. Уэлкам. Хотите на Альфу Центавра без ракеты? Легко. Зубрите Достоевского, хамье, и забудьте, что это непрактично.
– Симка, остановись. Ты спятила.
– Да, а что? Ты такой мужчина – просто свел меня с ума.
Он не знал, что сказать. Сердце у него билось мощно и часто, точно перед прыжком: скорость выровнена, ветер боковой умеренный, люки настежь, уэлкам. Надо только решиться. А если струсишь, то сомневаться уже не приходится: вот эта пигалица пихнет в спину и прыгнет следом без парашюта, чтобы быть рядом.
– Это все надо доказывать и доказывать…
– Я тебе направление дальнейших исследований предлагаю. Ориентир. Сколько можно тыкаться вслепую? И если подтвердится – тут единственный выход из тупика. Единственный способ, чтобы все эти, в погонах, чужих или наших, вас не пристукнули, прежде чем разберутся, что для их дел нуль-Т неприменима.
Он еще сам не понял, что загорелся. Но лихорадка погони за лукаво выглянувшим из-за угла ребенком познания, бог знает где прятавшимся несколько недель, уже вспенила кровь. С минуту он молча обдумывал.
– Не поверят, – сказал он потом с сожалением. – Ни один разведчик не пошлет в центр такую ахинею, и ни один центр не поверит разведчику, если он такое пришлет.
– Ну, это уж их проблемы, – азартно возразила она, но он отрицательно покачал головой.
– Нет, погоди. Это наши проблемы, только наши… Погоди… Я знаю! Нужно разбросать информацию, выждать, дать время, а потом провести несколько реальных показательных акций, спасти кого-то через переклейки. С затонувшей подлодки, из горящего самолета… Внаглую, не скрываясь. Чтобы случились необъяснимые чудеса, про которые раструбят на весь мир. А в разведках уже знают объяснение, только не верят. А когда чудеса попрут, то поверят, никуда не денутся.
– Супер, – сказала Сима. – Ты еще умней меня.
– Ну, знаешь… Если бы не ты…
– Ага! – закричала она, уже откровенно веселясь и озорничая. Вернулось счастье, казалось, безвозвратно оставленное днем на маленьком горячем пляже. – Признаешь мои заслуги в распространении
