. Видимо, свой ответ на это должны были дать и первые миссионеры, отправлявшиеся в далекую Скандинавию.
В конечном счете все упиралось в наличие или отсутствие у монстрообразных существ человеческой души (коль скоро они лишены человеческого облика). Если у них есть душа, то к ним можно обращаться с проповедью, если же нет – то не только не имеет смысла, но и нельзя. Однако следует отметить, что в послании Ратрамна нет ни слова о миссионерстве, из него никак нельзя заключить, почему у его адресата Римберта возник интерес к вопросу о человеческой либо же звериной природе кинокефалов. Поэтому было бы слишком скоропалительным утверждать вслед за И. Вудом, что «Римберт написал письмо, чтобы спросить, являются ли кинокефалы, песьеголовые люди, людьми или животными. Если они – люди, то они должны стать объектом миссионирования»[345]. Скорее, дело обстояло несколько иначе. Как же именно?
Адам Бременский в одной из глав своего сочинения отождествляет скандинавское племя ётов, жившее на территории Швеции, с готами, а их вместе – с библейскими Гогом и Магогом. По средневековым представлениям, Гог и Магог обитают на самом краю земли, и просвещение их светом веры должно будет означать окончание проповеди Евангелия и приближение конца света[346] . Вот почему, рассказывая о крещении шведов святым Ансгарием, хронист замечает: «И если только [мое] мнение не ошибочно, тогда, по-видимому, в точности осуществилось пророчество Иезекииля о Гоге и Магоге: “И пошлю, – говорит Господь, – огонь на землю Магог и на жителей островов, живущих беспечно”[347]. Некоторые полагают, что это и подобные [этому пророчества] относятся к готам, которые захватили Рим. Мы же считаем, что народы готов правят в Свеонии (Швеции. –
Итак, Адам считает обращение скандинавских племен, порученное гамбург-бременскому архиепископству, проповедью на самом краю мира[350]. Однако в этом хронист XI в. не оригинален, он, как видно из последней приведенной цитаты, следует за «Житием святого Ансгария» (то есть за Римбертом), а, говоря конкретнее, за 25-й его главой, где рассказывается о подготовке второй миссионерской поездки Ансгария в Швецию[351]. Сначала там приводится описание видения святого Ансгария, предрекавшего ему судьбу миссионера в Швеции, а затем сказано: «Итак, сие видение, которое властью Господа побуждало его отправиться в те края, глубоко запало в душу слуге Божьему (хотя оно и явилось ему задолго до этого путешествия) – в особенности же слова, глаголившие: “Слушайте Меня, острова”[352], ибо
Еще один раз «край мира» (правда, уже без упоминания об островах, которые бы позволили отождествить этот край конкретно с южной Скандинавией и, далее, с землей Гога и Магога) фигурирует в речи, вложенной Римбертом в уста Эбона Реймсского и обращенной к святому Ансгарию: «Будь уверен, – говорит Эбон, – что то, что мы начали делать во имя Христово, принесет плоды во Господе. Ибо такова вера моя и в то твердо верую я, а на самом деле и знаю, что, если когда по грехам нашим то, чему мы положили начало в этих племенах (в Скандинавии. –
Таким образом, Римберт, а вслед за ним и Адам Бременский называют Скандинавию (и уже – Швецию) краем населенного мира, а миссионерскую деятельность там совершенно особой, опасной задачей, ведь именно после обращения северных стран закончится проповедь Евангелия на земле. Однако вписываются ли в эту картину люди с песьими головами? Как отмечают все специалисты, в «Житии святого Ансгария», несмотря на описания чудес и видений, не упоминается ничего фантастического и невероятного вроде людей с песьими головами. Это видно даже в сравнении с другими каролингскими житиями. В «Житии святого Римберта» также нет ничего сверхъестественного. Самое же главное – то, что, судя по письму Ратрамна, Римберт рассматривает вопрос о людях с песьими головами не в теоретическом, а в практическом аспекте, ведь он сообщил своему корреспонденту информацию о внешности, образе жизни и обычаях кинокефалов. Откуда-то до Римберта дошли эти сведения! Может быть, из Скандинавии, куда он ездил и вместе с Ансгарием, и после его смерти, а может быть и нет – об этом по письму Ратрамна так же невозможно судить, как и о миссионерской направленности вопросов Римберта. Поэтому мне кажется все же слишком смелым предположение Иэна Вуда, что кинокефалы из публикуемого ниже послания – это скандинавы в ритуальных собачьих и волчьих масках, известных по изображениям эпохи викингов [357].
Как представляется, логика, принимаемая большинством исследователей применительно к посланию Ратрамна Римберту, а также к фантастической этнографии Адама Бременского, который во многом был продолжателем Римберта, не работает. Действительно, оба писателя считали Скандинавию краем мира, а поэтому пределом для миссионера. Однако едва ли они просто механически наложили античные представления о монстровидных племенах, живущих где-то очень далеко, на свои христианские представления о крае мира как месте, где заканчивается проповедь евангелия[358]. Маловероятно, что на такое механическое соединение могли оказать влияние язычники в собачьих масках, как бы много их не встретили миссионеры. Описания Скандинавии, которые дают Римберт и Адам, поражают как раз своей точностью, практичностью, приближенностью к реальной жизни. Даже приводя сведения о чудовищах, Адам ссылается на видевших их мореплавателей и купцов.
В рассказе Адама Бременского о тех же самых кинокефалах – рассказе, помещенном в одной из фантастических глав «Описания северных островов»[359], обнаруживается странная реальная деталь: «Говорят также, что близ этих берегов Балтийского моря обитают амазонки, это [место] называют сейчас Краем женщин. Иные рассказывают, что они, [амазонки], зачинают, выпив воды. Есть и [те], которые говорят, что они беременеют от проезжающих купцов, либо от тех, кого берут в плен, либо от других чудовищ, которые там не редкость. И последнее, полагаем, наиболее вероятно. Когда же доходит до ребенка, [то], если он мужского пола, это кинокефал, [а] если женского, то прекраснейшая женщина. Они, [амазонки], живут вместе, презирая общение с мужчинами, которых, если когда приедут, они изгоняют [совершенно] по-мужски. Кинокефалы – [это те], у которых голова на груди.
Приведенный пассаж составлен, скорее, из современных Адаму суеверий, нежели отражает влияние античной традиции об обитающих на краю мира чудовищах. Хорошо известно, что в сознании средневекового человека чудовища – «не редкость», однако это никак не объясняет того, что кинокефалов «часто берут в плен в Руссии». От детального описания жизни и быта людей с песьими головами («как Вы пишете, они пользуются… не только шкурами, но и одеждой»), которым Римберт снабдил Ратрамна, возникает такое же ощущение реальности, а не фантастичности, как и от рассказов Адама. Но этого совершенно нельзя сказать об ученой аргументации Ратрамна, которая как раз вся пронизана античными топосами («антиподы, у которых ступни ног смотрят назад и на каждой из них по восемь пальцев; гиппоподы с телом как у человека, но с лошадиными ногами» и проч.) и опирается на «Страсти святого Христофора» – также продукт позднеантичной мысли.
