— Конечно!
— Вот, — я протянул ей «СКС», — быстренько осваиваем. Вот предохранитель… затвор открыть… обойму вставить… большим пальцем нажать… обойму вытащить… — Я быстро продемонстрировал, как обращаться с карабином. — Понятно?
— Ну… в целом — да. Ух ты, увесистый! — Моя жена взяла карабин и приложила его к плечу. — А поменьше ничего нет? Вроде того немецкого ружья?
«Приятно, что Иришка не задаёт вопросов типа. „Зачем мне ружьё?“ или, что ещё хуже, „Мне что, в кого-то стрелять придётся?“».
— «Рээсгу» я кому-нибудь из ребят отдам. Ты всё-таки у нас стрелок опытный, так что, думаю, и с «СКС» справишься… — я поощрительно чмокнул жену в щёчку. — И потом — это так — на всякий случай.
— Угу, — буркнула Ирка и, повесив симоновский карабин на плечо, внезапно встала по стойке «смирно». — Sir! Yes, sir!
— Класс! — искренне восхитился я. — Снимем кино «Солдат Ирк»!
— Не, опять порнография получится! — Жена показала мне язык и вывернулась из объятий.
От дальнейших попыток сграбастать благоверную меня отвлекло появление Станислава Сергеевича и ребят.
— Вот, Василий Семёнович, привёл, — доложил Пайков, с некоторой опаской разглядывая мою милитаризированную вторую половину.
— Солнце, карабин на шкаф положи, там архаровцы наши не достанут, — посоветовал я уже в спину уходящей Иришке и повернулся к молодёжи. — Ну что, орлы, кто стрелять умеет?
Ребята замялись. Наконец вперёд вышел Антон. «Кто бы мог подумать?» — усмехнулся я про себя.
— Я немного умею, — очень неуверенно пробормотал он себе под нос.
— Из чего?
— Ну… я это… не совсем…
— Говори, как есть — не тяни!
— Ну, я в страйкбол играл раз пять.
«Да уж, богатый опыт, нечего сказать. Видал я этих „игрунов“!» — Несколько раз друзья, увлекающиеся этим современным вариантом «Зарницы», вытаскивали меня на свои «пострелушки», но особого впечатления они не произвели. Некоторое количество народу были вполне вменяемыми. Служившими и даже воевавшими, но малолетки, нарядившиеся в форму и принимавшие картинные позы с оружием в руках, раздражали. А уж во время «войны» я и не знал, то ли смеяться в голос, то ли плакать. Процентов восемьдесят «бойцов» стреляли из своих «автоматов», не прижимая приклад к плечу. Ползающих на поле боя я практически не видел, а уж дисциплина… Хотя некоторые команды на общем фоне выглядели очень даже ничего. Один из отрядов, изображавший подразделение еврейской бригады «Голани», к примеру, почти наполовину состоял из парней, реально воевавших на Западном берегу. По повадкам было видно, что парни, как говорится, знают, «что делать по обе стороны от мушки». Разведчики-диверсанты, косящие под группу американских «морских котиков», действительно занимались разведкой, а отряд «немцев» порадовал основательностью в организации походно-полевого быта. Но тем не менее общее впечатление было не очень.
Однако выбора мне никто не предоставил, и я достал «мелкашку» из чехла:
— Знакомая вещь?
— Ух ты, «эмпэшка»! — радость узнавания осветила лицо парня. — А это глушитель?
— Нет, это ствол длинный с насадкой. — Вытащив магазин и проверив патронник, я протянул «гээсгу» и пустой магазин Антону. — Давай, покажи!
Подросток довольно сноровисто вставил магазин и приложил оружие к плечу.
— Патрон дослать забыл, — указал я ему на основную ошибку.
Парень с непониманием посмотрел на меня.
— Давай назад! — получив оружие, я оттянул и отпустил затвор. — Вот так! Это тебе не «привод», без взведения стрелять не будет. Если вопросы, как с ней обращаться, будут — спроси Ирину Анатольевну, она знает.
«Ничего, время пройдёт — научится! — подумал я, глядя, как, горделиво прижимая к груди карабин, Антон ходит кругами по холлу. — Выхода другого у него нет, как впрочем, и у всех нас…»
— Василий Семёнович, и всё-таки я считаю, что давать в руки детям оружие — это неправильно! — завёл старую песню Пайков, когда ребята ушли заниматься своими делами.
— А что же вы, такой взрослый, не взяли? — Похоже, что данный товарищ начинал меня раздражать. — И паспорт вы хрен знает когда получили! И разумный весь такой… Что ж основную мужскую обязанность выполнять отказались, а? Станислав Сергеевич?
— Это не моё совершенно! — брезгливо поджав губы, с некоторым вызовом ответил Пайков.
— Да? А что ваше? Расскажите, не стесняйтесь!
— Ну производство там… Бизнес.
— И каким же, осмелюсь спросить, бизнесом вы занимаетесь? — Я старался сдерживаться, но высокомерие собеседника раздражало меня всё больше и больше.
— Инженерные сети и коммуникации, к примеру!
— Отлично! — радостно осклабившись, я подошёл к Станиславу практически вплотную. — Вы-то мне и нужны! До вечера сконструируйте короба на форточки с фильтрацией воздуха и возможной принудительной вентиляцией! Договорились? Как раз вместе с подрастающим поколением потрудитесь. Инструменты — вот они, — я показал на сумку, так и стоявшую у входной двери после того, как мы с Борматенко закончили строить тамбур. — Материалы в сарае и гараже. А Антон вас посторожит. И советую слов на ветер не бросать! — последнее, конечно, прозвучало несколько угрожающе, но «не всё скоту масленица», как любили переиначивать в нашей компании старую пословицу.
Ребятню усадили смотреть мультики, обняли жён, присели «на дорожку», и вот уже наша маленькая колонна мчится по разбитой дороге.
В комплекты химзащиты решили не наряжаться, поскольку в «горячие места» никто прямо сейчас лезть не собирался. Просто накинули привезённые ребятами армейские плащ-палатки. А гробоподобный дозиметр Виталька порекомендовал оставить до поры до времени дома.
— Батареек на него не напасёшься, да и зачем тебе эту тяжесть таскать. На, это сейчас полезнее, — с этими словами он протянул мне небольшой металлический цилиндрик, чем-то похожий на обычную авторучку.
— «Идэшка»?[8]
— Она. У вояк четыре комплекта подрезал.
— То есть у нас их две дюжины есть?
— Так точно.
«ИД — это хорошо! Насколько я помню, этот немудрёный с виду приборчик показывает, сколько его носитель получил жёсткого излучения в общем. Причём чуть ли не на протяжении года, если мне память не изменяет».
— Я ещё «ДэПэ-двадцать два» у них подрезал. Там в комплекте пятьдесят карандашей. Шкала, правда, поменьше — до пятидесяти рад, — продолжал хвастаться Виталик.
— А тут сколько?
— Тут от двадцати до пятисот.
— Погоди… — припомнил я кое-что из курса ГО. — Если до середины шкалы на этом кто-нибудь доберётся — считай труп!
— Не, ты не прав. Мне твой корешок Колмогоров памятку выдал, — Сибанов достал из кармана сложенный листок и прочитал: — «При однократной порядка три-пять зивертов смерть наступает в половине случаев из-за повреждения костного мозга в течение тридцати-шестидесяти суток; при дозе в пять- пятнадцать зивертов каюк будет из-за повреждения желудочно-кишечного тракта и лёгких, но в течение десяти-двадцати суток; если доза больше пятнадцати, то накрывается нервная система и в течение недели
