народу философию эпохи. Хотя он говорил о несовершенстве «Курса», но большего в тех условиях он сделать не мог. Сейчас, когда его критики указывают на упрощенный подход к сложным вопросам истории и политики в этой книге, они не хотят понимать, кому она адресовалась — детям малограмотных простых людей, «скифам», а не интеллектуалам.
Не случайно в конце совещания Сталин потребовал изменить отношение партийного аппарата к интеллигенции: «Надо покончить с хулиганским отношением к собственной интеллигенции!»
Интеллигенция была уже не старорежимная, а своя, советская, молодая.
В завершение «Краткого курса» Сталин высказал прогноз долговечности ВКП(б), который, как ни удивительно, сбылся. В учебнике было написано, что «партия непобедима», если она умеет слиться с самыми широкими трудящимися массами, и наоборот, «партия гибнет, если она покрывается бюрократическим налетом». Он явно имел в виду ненавистные ему кланы, которые он разрушал, но они возникали снова как протоплазма параллельной власти.
Вызывает удивление объем загруженности этого человека, замыкавшего на себе решение всех вопросов жизни государства. Военные отмечали, что он читал много специальной литературы. Авиаконструкторы, оружейники, экономисты — то же самое. Сталин действительно стремился познать многое, чтобы все решать самому. В этом была его сила, но в этом крылась и огромная угроза всей стране. Он стал незаменимым. Уровень его компетенции все же был ограничен. Рано или поздно волны истории должны были захлестнуть этот несокрушимый утес.
Сталинский тоталитаризм практически добился поставленной задачи «пройти путь за 10 лет», и теперь надо было обыграть в мировые шахматы тех, кто играл гораздо сильнее.
Сталин не ошибался, когда на страницах «Краткого курса» говорил об угрозах Германии и Японии экономическим интересам Англии и США. Россия в этом конфликте фигурировала отдельно, на значительной дистанции.
Сталин не мечтал о мировом лидерстве. Его задача была гораздо труднее. Она формулировалась так: в условиях враждебного окружения и, увы, внутренней экономической недостаточности не ввязаться в войну с Германией раньше, чем с ней начнут воевать Англия и Франция. И не дай бог случиться столкновению СССР с Германией один на один! Тогда Советскому Союзу никто не поможет.
И тут Сталину никто не мог подсказать верного решения, даже академики и разведчики.
В марте 1939 года Сталин встретился с наркомом Берией и сотрудником ИНО Павлом Судоплатовым. Он помнил Судоплатова по встрече, на которой была поставлена задача уничтожить руководителя украинских националистов Коновальца.
Берия предложил Сталину назначить Судоплатова заместителем начальника ИНО НКВД, «чтобы помочь молодым партийным кадрам, мобилизованным на работу в органы, справиться с выполнением заданий правительства». Сталин ничего не ответил на это предложение и попросил наркома рассказать о главных направлениях разведывательных операций за рубежом.
Берия высказался за изменение приоритетов: не бороться с белой эмиграцией, а готовить резидентуры к войне в Европе и на Дальнем Востоке. Он акцентировал внимание на роли агентов влияния из деловых и правительственных кругов Запада и Японии, «которые имеют выход на руководство этих стран и могут быть использованы для достижения наших целей во внешней политике». И тут Берия обратил внимание на роль Троцкого и троцкистов, которые пытаются подчинить себе левое движение на Западе, «лишить СССР позиций лидера мирового коммунистического движения». Троцкого надо уничтожить во что бы то ни стало. Собственно, для проведения операций против троцкистов и выдвигается Судоплатов.
Вот слова Сталина в передаче Судоплатова: «В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена (…) Троцкий, или как вы его именуете в ваших делах, «Старик», должен быть устранен в течение года, прежде чем разразится неминуемая война. Без устранения Троцкого, как показывает испанский опыт, мы не можем быть уверены, в случае нападения империалистов на Советский Союз, в поддержке наших союзников по международному коммунистическому движению. Им будет очень трудно выполнить свой интернациональный долг по дестабилизации тылов противника, развернуть партизанскую войну… Партия никогда не забудет тех, кто в ней участвовал, и позаботится не только о них самих, но и обо всех членах их семей»356.
Сталин опирался на постоянно поступающую информацию о действиях Троцкого, целью которого было добиться отстранения от власти умеренного крыла партии во главе со Сталиным. Троцкий видел в приближающейся войне возможность «очистить социализм», и, соответственно, его цели совпадали с целями тех кругов Запада, которые хотели вовлечь СССР в войну с Германией.
Для непосредственного проведения «акции» Судоплатов выдвинул кандидатуру Наума Эйтингона, только что вернувшегося из Франции. Тот предложил назвать операцию «Утка» (жаргонное обозначение дезинформации). Берия санкционировал использование личных связей Эйтингона и его испанских агентов. Так в операции появился Рамон Меркадер.
В октябре 1939 года Эйтингон прибыл в Нью-Йорк и организовал при помощи еврейской общины и своего брата, гражданина США, торговавшего пушниной и имевшего в СССР таможенные льготы, импортно- экспортную фирму. Это был центр связи и, в частности, «крыша» для Рамона Меркадера, красавца, похожего, по словам Судоплатова, на французского актера Алена Делона. Эйтингон создал три группы нелегалов для проведения операции.
Пятнадцатого марта 1939 года Германия ввела свои войска в Прагу, что было «постскриптумом к Мюнхену». (Словакия провозгласила независимость. Венгрия, поддержанная Польшей, заняла восточную область Чехословакии, Закарпатскую Украину.) Английский премьер выступил в парламенте с осуждением Гитлера, но не предложил никаких практических действий. В английской печати прошел вал возмущенных статей. 17 марта Чемберлен заявил, что правительство будет сопротивляться всяким попыткам Германии установить мировое господство. Как пишет Майский, в Европе появились слухи, что следующим захватом Германии будет Румыния и ее нефтяные промыслы в Плоешти, чем англичане очень обеспокоились.
Восемнадцатого марта английский посол в СССР У. Сиидс спросил у Литвинова, каковы будут действия Москвы в случае нападения Германии на Румынию. В тот же вечер, проконсультировавшись в Кремле, Литвинов ответил, что лучшим ответом на угрозу будет немедленный созыв конференции представителей Англии, СССР, Турции, Польши, Румынии. Так Сталин начал втягивать Запад в новые переговоры.
Девятнадцатого марта англичане от этого предложения отказались.
Двадцать первого марта германское правительство потребовало у Польши Гданьск (Данциг).
Двадцать второго марта немцы оккупировали Мемель (Клайпеду).
Двадцать третьего марта Германия вынудила Румынию подписать соглашение, которое гарантировало ей получение нефти. Думается, после этого в Лондоне вспомнили ужас Первой мировой и драматическую борьбу англичан с немцами за нефть Плоешти.
В тот же день Генеральный штаб РККА направил директиву военным советам всех военных округов о порядке усиления и развертывания войск в зависимости от напряженности международной обстановки.
Двадцать девятого марта франкисты овладели всей Испанией.
Седьмого апреля Италия захватила Албанию, создав плацдарм против Югославии и Греции.
В этой обстановке уже надломленного мира Сталин все еще не имел ни одного союзника на Западе.
Неожиданно в действиях английского правительства произошел крутой перелом. Как говорил Черчилль, «рассеялись последние иллюзии»; Польше, Греции и Румынии была дана гарантия их защиты в случае нападения Германии. В Великобритании была введена воинская повинность.
Во время первомайского парада Сталин послал Западу своеобразный ответ: среди карикатур на западных руководителей не было портрета Чемберлена, а в небе над Красной площадью прошел 81 цельнометаллический двухмоторный бомбардировщик. На прошлом авиационном параде 7 ноября 1936 года их было впятеро меньше.
До начала Второй мировой войны в Европе оставалось четыре месяца.
Начались дипломатические консультации Англии и Франции с Советским Союзом. Они ни шатко ни валко тянулись до конца августа.
