кстати, вас как-то надо оформлять? Зарплату выплачивать, трудовые книжки, то-се... Пенсионный, — он хмыкнул, — фонд...
— Ты прикалываешься, — спросила Настя, — насчет пенсионного фонда?
— Прикалываюсь, — честно ответил Барракуда.
— Это все не горит, — сказал Димка. — Это все ерунда. Надо будет, оформимся...
— Так что, — снова заговорил Макс, — из каких сумм я могу исходить? Чем мы вообще располагаем?
Сидящие за столом молчали. Дело дошло до главного.
Наконец Настя встала, оперлась руками о стол. Куз отметил, что она автоматически, не задумываясь, приняла позу этакого председателя собрания акционеров...
— Значит так, — сказала Настя. — Это, как говорится, информация закрытая. Мы все работаем вместе, у нас друг от друга секретов быть не должно. Мы должны понимать, что делаем. Но если кто продаст...
Куз, Барракуда, Макс и даже Ворона, слышащая разговор из соседней комнаты только краем уха, одинаково почувствовали высокий серьез затронутой темы.
«Ах, что за девочка, — подумал Куз. — Вот так девочка!..»
— Если кто продаст, — она положила руку на плечо Димке, — будет плохо. Вы все, или почти все, знаете о моих проблемах. Так что мне терять нечего... — Она ненадолго замолчала, затем, словно подводя итог совещания, сказала:
— В общем, так. К этому вопросу мы больше не возвращаемся. Денег у нас чуть меньше миллиона. Долларов, разумеется. Ну, на ремонт потратимся, на что-то там еще...
— Машину купим, — вставил Димка.
— Машину... Да! Но все равно почти лимон. Так что есть с чего начать.
Сухой снял наушники. Да... вот так история...
Он поднял трубку телефона, покрутил диск. Аппарат в его кабинете стоял самый заурядный, дисковый. Сухой был равнодушен к внешним проявлениям респектабельности. Он не помнил, у кого вычитал одну полюбившуюся ему фразу, но не было дня, чтобы по тому или иному поводу не повторял ее про себя: «Главное — не казаться, главное — быть...» В смысле — крутым, богатым, сильным. Именно быть!
— Иван Андреевич? Я сейчас к тебе зайду. Занят? Ничего, я ненадолго. Есть одно дельце, — и повесил трубку. Встал, одернул пиджак. Пресник занят, видите ли... Никак не избавится от своих ментовских привычек, хотя мужик он что надо.
Сухой, поднявшись на второй этаж, где располагался офис агентства «Кольчуга», без стука вошел в кабинет начальника. Затем сел и начал рассказывать о том, что ему удалось узнать с помощью «жучков», установленных в «Рокси». Майор по ходу рассказа постукивал пальцами по столу, поглядывал в окно, в общем, демонстрировал отсутствие интереса к предмету. Иначе говоря, давал понять, что только из уважения к старому товарищу тратит свое бесценное время на выслушивание его истории.
Но когда дело дошло до сумм, которыми готова была бросаться непонятно откуда взявшаяся девчонка, майор наконец посмотрел Сухому в глаза:
— А ты откуда это все?..
— Обычное дело — из наушников. Мне что-то в первый же день показалось, что не все там у этих ребят так просто. Бабки сумасшедшие выкатывают.
Он не сказал майору, что Димка в качестве негласного аванса выдал им с Толиком пять тысяч долларов наличными, так как это было его, Сухого, частным делом. В конце концов, он отмазал ребят от людей Турка, а это дорого стоит. Так что пять кусков — это еще по-божески...
— Турок, говоришь, их доил? Во дает Артур — везде успевает хапать... А кем он был десять лет назад? Да никем... Из фарцы вылез, из шпаны галерочной... Ну, ладно. Ты это дело держи на контроле...
— А я чем занимаюсь? Только этим исключительно. Мы же их охраняем...
— Ну вот и славно. Тут надо покопаться. Откуда это у них не облагаемые налогом бабки?.. И нужны ли они им так, как им кажется? Может быть, есть в этом городе люди, которым они гораздо нужнее... Ну, в общем, ты понял.
— Да.
— Кстати, вот еще что. Ты знаешь, у Турка начали братву отстреливать? Он прямо в бешенстве...
— Еще бы. Если бы у тебя отстреливали, ты бы тоже...
— Сплюнь... Шутки у тебя... В общем, он наш клиент, надо разбираться.
— Авторитеты рубятся, чего тут разбираться.
— Не знаю, не знаю... Очень странно все. У Турка же со всеми мир. Ну, не то чтобы такой уж мир, а, скажем, вооруженный нейтралитет. Он остепенился ведь в последнее время. На чужую территорию не лезет... Опять же все знают, что с ним воевать тяжело. Много жертв, много вони, много стрельбы... У него все бойцы шизанутые. Александры Матросовы, понимаешь... Вот и оставили его в покое. Так что не думаю я, что это разборки авторитетов. Больше похоже, что всплыл какой-нибудь давний дружок Турка и за какие-то старые дела теперь мстит ему. Самого еще пока не трогает. По братве рубит. И рубит, кстати, настолько нагло и настолько профессионально, что тут есть над чем голову поломать... Концов никаких. Так-то вот...
В то время как Сухой общался со своим начальником по поводу «Рокси», к магазину подъехала сестра Толстого — Любка.
— Привет, подруга! — Любка вошла в пустой торговый зал. — К тебе не прорвешься... — покосилась она на Кука, стоявшего в дверном проеме.
— Ой. — Настя после долгого разглядывания этой симпатичной, но какой-то очень потасканной девчонки наконец узнала ее. — Привет...
— Как дела? — спросила Любка. — Тут слухи ходят, что ты крутая стала...
— Про меня? Слухи? — Настя удивленно подняла брови.
— Ну да. А чего ты удивляешься? Земля слухами полнится, как и город.
Настя вдруг поняла, что совсем не хочет говорить с Любкой. Хотя ей было неловко даже от одной мысли об этом. Ведь та помогла Насте в свое время, приютила, одела...
— Слушай, мне тебе ведь надо кофточку отдать, да?
— Ну, наверное, надо, — улыбнулась Любка. — Не худо бы...
— Да, конечно... Только она у меня дома...
— Не горит. Не волнуйся, не к спеху...
— Ага... А ты как живешь? — стараясь не выказывать то, что гостья ей в тягость, спросила Настя.
Но Любку провести было трудно. Общение с людьми было ее профессией. Общение разное — от разговоров до, так сказать, более плотных контактов. Она сразу заметила, как после первого радостного узнавания Настя поскучнела и теперь, судя по всему, маялась, не зная, как ее, Любку, повежливее спровадить.
«Ах ты, дрянь, — подумала Любка. — Крутая, значит, стала! Значит, все — выходи строиться... Ничего, ничего, посмотрим еще, кто кого построит...»
— Слушай, а ведь я к тебе по делу. — Любка сменила беспечный девчачий тон на серьезный и придвинулась к Насте поближе, обдав ее резким запахом недорогих духов.
— Я тебя слушаю...
Этот ответ тоже Любке не понравился. «Слушаю...» Ничего, ничего... Не с такими фифами она в жизни встречалась...
— Слушай, не можешь деньгами выручить? Толстый у меня заболел, не работает, лечить его надо, за квартиру платить, ну, в обмен... У меня тоже все наперекосяк идет. Непруха последнее время...
«Торчала» бы поменьше, — подумала Настя, — не было бы непрухи...'
И эти Настины размышления тоже не укрылись от Любки.
«Брезгует, сука, — подумала она. — Ведь брезгует, тварь...»
Димка вышел из-за прилавка и подошел к девушкам. Кивнул Любке, не представляясь. Она-то его сразу узнала: тот самый «бычара», который эту Настю увел из «Краба»... Любка тоже тогда, кстати, из-за него получила выговор. Она обещала Борову, что приведет новенькую классную девчонку, а этот пробойник взял ее и утащил.
— Что тут у вас? — спросил Димка.
