одного из них собиралась – пацаны говорили, и Санек верил. Он все реже видел Настю в магазине, она стала такая крутая, что не подходи. А затем и вовсе исчезла. Пацаны говорили, какие-то страшные были разборки, даже в газетах писали. Санек газет не читал, но пацанам верил. Они, пацаны, все знают лучше всех, вместе взятых, питерских журналюг, которым либо лень задницу от стула оторвать и проехаться по самым интересным местечкам родного города, где и происходят те события, о которых они пишут, либо же просто страшно это делать. Пацаны-то не боятся ничего и, соответственно, знают больше. Но не скажут никому, кроме своих, конечно. За настоящую информацию ведь надо и платить по-настоящему. А жизнь еще всем дорога. Даже самым отмороженным.
И вот неожиданно Настя объявилась, да не где-нибудь, а прямо дома у Санька. Пришел он из школы домой – а дома-то гости. Родители Санька уехали в командировку на Кубу, чего-то там строят для вечно молодой социалистической республики, у них там бесконечные проблемы, неустанное строительство социализма. А платят русским спецам вполне по-капиталистически. Вот отец с матерью и решили смириться на некоторое время с гримасами социализма ради капиталистических заработков. Тем более, что в Питере жизнь тоже не сахар пошла. Кризисы, бакс вверх полез… Если здесь сидеть, то можно и зубы на полку положить, а если там, то они этих самых баксов подорожавших много привезут, на жизнь хватит.
Они и раньше Санька оставляли, когда он еще совсем малым был, а теперь-то что, пятнадцать лет, он уже почти взрослый мужик. Отец так прямо и говорил: «Ты, Санек, уже мужчина, вот и живи как мужчина». Денег оставили бабке, она выдает раз в неделю. Уборка и магазины Саньку не в тягость, а если что случится, так бабка на соседней улице живет, хочешь – позвони ей, посоветуйся, хочешь – сбегай да супцу горячего наверни.
Так вот, пришел он домой, а его Настя встречает. Собственной персоной! И еще два мужика с ней. Один из них ментом оказался, бывшим, правда. А второй – приятелем ее, Настиного, любовника-бандита… Они, оказывается, сорвались из города, когда на них охоту объявили. У бандюгана этого, Настиного дружка, враг объявился в Питере, крутой какой-то, как яйцо. Ну, кореша Андрея вместе с Настей этого бандюгана и замочили. Хотя он перед этим успел через ментов знакомых Андрея засадить в кутузку. Видимо, там хотел покуражиться над ним да и кончить. И всю братву этого Андрея постреляли. Про это как раз пацаны ему и рассказывали. Типа, что целый спортзал разнесли гранатами, где эта братва тренировалась, бензоколонку взорвали, что под их контролем была, в общем, маленькая война была в городе. Быстро все провернули, за пару суток.
А Настя и эти двое умудрились свалить. Куда – не рассказывала Настя, хотя и доверяла Саньку. Еще бы – у него попросились пожить, фактически жизни свои ему вручили. Конкретно. Но все-таки, где скрывались до этого, так и не рассказали. Пойди их пойми после этого.
Но Санек не обижался. Ему что, не хотят – пусть не говорят. А помочь Насте он был рад. Она правильная девчонка, хоть и с бандюками связалась, но ведь бандюки бандюкам рознь. Они, бандюки, тоже правильные бывают. А этот ее Андрей, судя по рассказам, правильный был. Вернее – есть. Мент этот, Олег, сказал, что выпустили…
– И где он? – спросила Настя.
Санек, когда ее увидел у себя дома, узнал, конечно, сразу, но удивился тому, как она изменилась. Похудела еще больше, и была-то не толстая, прямо сказать, а сейчас вообще… Но это, как ни странно, сделало ее еще красивее. Есть такой тип женщин, вроде кожа да кости, а другого и не надо… Взрослая совсем стала. Если бы Санек не знал, что это та самая девчонка, которая говорила ему, куда кирпичи таскать, и смеялась над его детскими анекдотами, то, глядишь, и на «вы» к ней бы обратился…
– А неизвестно где. Дома нету, я проверял. Звонил… Радиотелефон его молчит.
– Надо все наши точки просветить, – заметил Егор.
Если Олег Грабко был чистым ментом, за версту видно, Санек сразу это определил, как и то, что он больше в ментуре не работает, а живет на вольных хлебах, печать у него какая-то на лице, что ли, то Егор – Настин телохранитель – выглядел хрестоматийным бандюганом. Это тоже Санек сразу вычислил. Добродушный такой, волосы длинные, не на бандитский манер причесочка, хвост сзади затянут, но глаза, глаза… могилой светит из них. Настоящий зверюга. Но Настю уважает, что приятно. И на Санька взглянул сразу как на своего.
– Ваших точек больше нет, – сказал Олег. – Все. Кончен бал. Надо теперь без братвы разбираться. Самим.
– Разбираться? С кем разбираться-то? Хоть бы знать…
– Я думаю, они сами проявятся. Телевизор смотришь?
– Пока тебя не было, смотрел, – ответил Егор.
– Слышал про Праздникова?
– Ну, слышал. И видел. Замочили советника. Андрюха его знал. Уй, блин! – встрепенулся Егор. – Так ты думаешь, это те же люди?
– Ты, Егор, задним умом крепок, – ответил Олег. – Я ничего не думаю. Я просто жду развития событий. Что-то происходит в городе, чего-то кому-то из-под Андрея нашего надо. И из тюрьмы его поэтому кто-то вытащил. Только, боюсь, слишком крутые силы там задействованы…
– Против лома нет приема, – буркнул Егор.
– Если нет другого лома.
Олег докурил сигарету и затушил ее в пепельнице.
– Санек, – обратился он к хозяину квартиры, который слушал диалог своих гостей, притулившись на табуреточке в углу кухни. Настя смотрела телевизор в гостиной, не принимая участия в обсуждении сведений, добытых Олегом после кратковременной вылазки в город. – Мы тебя стесняем тут…
– Да чего там, – ответил Санек. – Мне даже интересно.
– Интересно ему… – пробурчал Егор. – Интересно. Смотри, впустил нас, теперь жди, когда мочить всех придут. Вот будет интересно…
– Впустил? Вы сами пришли, – улыбнулся Санек. – А я не против, чего… Живите. Никто вас здесь не найдет. Только через месяц предки вернутся.
– Через месяц, надеюсь, нас уже здесь не будет. А ты денег заработаешь малость, – сказал Егор. – Нужны башли-то?
– А то.
– Не надо паниковать, – раздался голос Насти. Егор повернулся и увидел, что она стоит в дверях кухни. – Не надо, Егор, крыльями хлопать. Андрей нас сам найдет. А мы поможем ему.
Телохранитель в очередной раз удивился переменам в своей – как сказать? – хозяйке, партнерше, подружке? Он никак не мог определиться в своем отношении к этой девушке. Не желая загружать себя этими пустыми вопросами, он, в конце концов, стал относиться к защите Насти и решению ее проблем просто как к работе, которую нужно делать, не задавая лишних вопросов.
Что-то было в этой девчонке притягивающее, гипнотическое. Егор понимал, почему Андрюха, носивший погоняло Крепкий и полностью ему соответствовавший во всех смыслах, так запал на нее. Он, может быть, и сам бы запал, если бы встретил раньше. Но перебегать дорогу такому парню, как Крепкий, ни один идиот не станет. Себе дороже.
Он уже хорошо знал историю Насти Волковой, которую всячески оберегал, и был штатным телохранителем девочки больше года. Знал, что она потеряла родителей в бандитских разборках, что случайно стала обладательницей крупной суммы, оставшейся от барыги папаши, а дальше – обычная история. Дальше – понеслось по нарастающей. Сначала мелкие жулики, потом жулики покрупнее, потом разные отмороженные бандюганы окружали Настю, которая каким-то образом, видимо благодаря своему железному характеру и какой-то совсем не девчачьей упертости, всех их благополучно «разводила», потом и с Андреем познакомилась… В авторитетах ходила последнее время, в ее-то годы. А теперь этот самый авторитет ей во вред обернулся. Слишком много врагов вокруг образовалось. Даже Андрюха попался, что тут говорить.
Настя смотрела на компанию, расположившуюся на кухне.
– Олег, у тебя какие предложения? Чего ты с Саньком-то начал…
– Я говорю, что сегодня отсюда уеду. Вам и так тесно…
– Ничего не тесно, – начал было Санек, но Олег перебил его:
– Так лучше будет. Я к подружке своей поеду, к Боковой. У нее и информация свежая все время, это
