— Что за машина?
— 'БМВ', серая, — сказал Артур.
— А-а, видел. Хорошо, проследим.
— Ну, двинули?
Роман пружинисто, как ему показалось, поднялся с кресла и чуть не упал на стол. Его повело в сторону, он несколько раз мелко переступил, таща за собой кресло, наконец обрел равновесие и рассмеялся.
— Хо-ро-шо-о-о! Чувствую, что отдыхаю. В кои-то веки!
— Ну-ну. — Стоявшй в дверях Костя покачал головой.
— Может быть, все-таки шофера дать? У меня там Игореха сидит, груши околачивает…
— Не надо, я сказал. На крайняк вот Артур порулит. Порулишь?
— Да доедем, не ссы, — ответил Ваганян, взгляд которого рассеянно блуждал по комнате.
Александр Михайлович Рябой сидел в приемной Вавилова уже сорок минут.
«Как все меняется. Заматерел Владимир Владимирович, заматерел. Раньше-то вместе бухали. Пиво с утра пили, тряслись вместе в бодуне… А теперь смотри-ка, маринует в приемной, гад… Ну ничего. Отольются кошке мышкины слезки».
Впрочем, эти слова Шурик произносил про себя благодушно, без злости. Кто, как не он, мог понять, что и впрямь занят Вавилов, что не из понта дурацкого держит его в приемной, что старый знакомый взвалил на себя хоть и посильную, как показывала жизнь, но все же очень тяжелую ношу.
Дверь кабинета открылась. Секретарша, сидящая за длинным барьером, встрепенулась, как-то мгновенно подобралась и нацепила на лицо деловое выражение. В приемной появился сам Владимир Владимирович в сопровождении Якунина и каких-то молодых, не известных Шурику людей.
«Сколько тут все время этих молодых, — подумал Шурик. — Кто из них хотя бы через год будет еще работать? Идут сплошным потоком, из сотни остается один. Остальные — урвут свою тысячу баксов, и в кусты. Как только Вовка их терпит, не понимаю. Я бы всех погнал поганой метлой. Они же не нужны ему, реальной работы никто из них не делает. Только языками чешут и деньги клянчат».
— Все, все, все, — донесся до него голос Вавилова. — Разговор окончен. Валерий Сергеевич, займись с ними.
— Но, Владимир Владимирович, мы же вам не до конца рассказали…
— Все дальнейшие переговоры с господином Якуниным. Все, все, до свидания.
Вавилов повернул голову, осматривая приемную, и заметил Шурика.
— О! — воскликнул Владимир Владимирович. Рябому показалось, что радость в этом возгласе была вполне искренняя. — Кого я вижу! Ты чего тут сидишь?
— Да вот, — Шурик кивнул на секретаршу, — приказано ждать, пока ты освободишься. Пока время найдешь для старого кореша…
Вавилов погрозил секретарше пальцем:
— Эх, Юля, Юля… Перестраховщица ты.
— Извините, Владимир Владимирович, — быстро ответила секретарша. — Я не знала, что…
— Ничего, ничего, все в порядке, — вмешался Шурик. — У меня время есть.
— Юлечка, чаю нам сделай. И закусить, — сказал Вавилов, беря Рябого под локоток и увлекая в кабинет.
— Ну, здорово, старый! — Когда дверь, отделяющая резиденцию Вавилова от всего остального мира, мягко захлопнулась, он обнял питерского дружка, прижал к своей широкой груди, похлопал по спине. — Как сам-то?
— Нормально, — ответил Шурик. — А ты, я смотрю, совсем зашиваешься?
— Да ладно, работа идет, все нормально… Дел, Шурик, до черта, если честно. Сами ничего не могут, приходится мне в каждую дыру лезть. С каждой ерундой ко мне бегут — Владимир Владимирович, рассуди, царь, рассуди, блядь, государь… Устаю, Шурик.
— Что же команду себе не соберешь толковую?
— Команду? Не соберу. Не хочу.
— Сам работаешь? Один? Без ансамбля?
— Точно так. А твои-то как дела? Чем занимаешься?
— Ты чего, Вова? Не знаешь, чем я занимаюсь?
— Ну, я имею в виду, все с «Нордом»? С Гольцманом то есть?
— С ним.
— И как успехи?
— Успешно.
Шурик смотрел на старого знакомого и думал — придуривается тот или на самом деле так замотан своими проектами, что не ведает о происходящем за пределами Москвы. Да нет, не может быть. Только интересно, знает ли он о Шурике столько же, сколько Шурик о нем?
