Усевшись за стол и несколько секунд подумав, с кого же начать, Вавилов нажал кнопку переговорника.
— Юля! Толстикова давай. Ваганян там с ним или нет?
— С ним, — отозвалась секретарша.
— Давай их сюда. И чаю.
— Поняла, Владимир Владимирович.
— Привет, — бросил Вавилов вошедшим в кабинет.
Толстиков — длинный худой субъект, находившийся в вечном противоречии с родовой фамилией, унылый даже в самые счастливые моменты жизни — подошел к столу шефа и протянул над столом свою костлявую руку. Вавилов пожал сухую шершавую ладонь и кивнул — мол, присаживайся.
Ваганян поздоровался издали и уселся на диван без приглашения. Рядом с ним примостился худенький юноша — как быстро определил Вавилов, «из модных». Ботинки-говнодавы, широкие штаны, нейлоновая узенькая курточка с капюшоном.
«Оделся побогаче, — усмехаясь про себя, подумал Вавилов. — Хочет впечатление произвести. Что за тип?»
— Вот, Владимир Владимирович, вот он, — сказал Ваганян, кивнув на паренька, который таращил глаза на хозяина кабинета и всем своим видом старался показать, что он «свой чувак» и совершенно не боится высокопоставленных господ.
«Кто?» — едва не спросил Вавилов, но воздержался.
— Ага, понятно, — сказал он. — Ну?
Ваганян хотел что-то сказать, но запнулся, подыскивая нужные слова.
— Вы послушали кассету? — спросил Толстиков, устроившийся на стуле, который стоял посреди кабинета. Он всегда умудрялся выбрать самое неудобное место. Где бы ни оказывался Илья Ильич Толстиков, он одним своим присутствием умудрялся вносить какой-то раздражающий дискомфорт и вызывал у окружавших его людей легкий стресс, граничивший с раздражением.
— Кассету? — спросил Вавилов и посмотрел на паренька.
— Баян, — неожиданно сказал паренек, слегка привстав с дивана.
— Чего? — не понял Вавилов.
— Анатолий Баян. — пояснил паренек.
— Толя Боян, — Артур Ваганян усилил букву 'о' в фамилии своего протеже, каковым, по всей видимости, и являлся таинственный «чувак». — Помните, Владимир Владимирович, я вам кассету давал?
— А-а. Ну да. Вспомнил.
Конечно, никакой кассеты Вавилов не слушал. Некогда ему было заниматься такими вещами. Если слушать все кассеты, которые попадают на «ВВВ», можно в буквальном смысле сойти с ума. Да и не его это дело. Есть специальное подразделение, где ребята только и занимаются, что сидят и слушают. Или не слушают. Большей частью, конечно, не слушают.
Владимир Владимирович прекрасно знал, что на Западе с молодыми группами дело обстоит примерно так же. В те дни, когда Вавилов только начинал налаживать связи с западными партнерами, он пришел в немецкое отделение одной из крупнейших фирм.
Больше всего его интересовал принцип отбора молодых артистов и те критерии, по которым этот отбор происходил.
В комнате, куда поступала почта, главенствующее место занимала огромная мусорная корзина, полная аудиокассет — многие из них были даже не распечатаны.
— Вот, смотри, — сказал ему тогда старый знакомый Витька Бурцев, уже много лет трудившийся на ниве шоу-бизнеса в Германии. — Смотри, что тут, в капиталистическом раю, делают с молодыми талантами.
— Что? — не понял Вавилов. — В корзину? Прямо так? Хотя бы слушают?
— Да ты чего? Кто же это слушать будет?
— А если там крутые ребята? Если потенциальные звезды?
— Нет там потенциальных звезд, — ответил Бурцев.
— Почему?
— Потенциальные звезды не носят кассеты на прослушивание. Потенциальные звезды — они и есть звезды. Их надо самому видеть и самому подбирать. Они валяются на земле и не знают, что они звезды. А ты на то и продюсер, чтобы…
— Я не продюсер, — возразил Вавилов.
— Ну хорошо. Ты директор. Так вот, скажи своим продюсерам, когда вернешься, — на то они и продюсеры, чтобы звезду видеть там, где ее никто не видит. Звезда может сидеть на заблеванной кухне и курить гашиш. Она, звезда эта задроченная, может вообще ничего не уметь. Ни петь, ни играть, ни тем более чего-то сочинять. Она, или он, если желаешь, может быть полным мудаком, ослом запредельным. Пидором может быть. Или импотентом. Может быть инженером, влюбленным в какие-нибудь свои турбины. Может быть спившимся, сторчавшимся, изблядовавшимся, охуевшим бомжом, уверовавшим в Христа, Будду, вуду, коня в пальто. Понимаешь? И на нем, на этом обосранном бомже, если он, конечно, звезда внутри себя, на нем ты должен сделать миллионы. Причем это вполне реально. И самое главное, миллионы можно сделать только на нем, а не на этом сборище неудачников, на этих лузерах сраных.
Бурцев покосился на корзину.
— Может быть, скорее всего, даже наверняка, там есть интересная музыка. Только нужно
