партнер первых двух — оказался на месте.
После долгих и путаных объяснений Толика, кто и по какому делу беспокоит господина Стива Першона, этот самый Першон осторожно заметил, что он не в курсе дела и знать не знает про какого-то там Ленина. Артема он все-таки вспомнил, правда, с большим трудом — в памяти американца всплыли туманные фрагменты встреч в Петербурге с каким-то полусумасшедшим художником, — однако ни о чем конкретном они тогда не договаривались. И уж тем более шестиметровая статуя Ленина в их давнем разговоре не фигурировала.
Толик даже вспотел, убеждая господина Першона в том, что встреча с Анатолием Бояном будет для него интересна и, безусловно, выгодна. В конце концов, тот дал согласие лично познакомиться с Толиком и даже взглянуть на памятник, который приплыл из далекой России.
«Подставил, сука, — думал Толик об Артеме, вешая трубку. — Сволочь… Кинул. Только зачем ему это? Ему-то какая выгода? Фирму зарегистрировать? Но ведь он и без всякого Ленина мог это сделать. Зачем такие сложности?»
Боян не понимал, для чего Артем затеял возню с памятником, но был уверен на сто процентов, что его бывший товарищ, генеральный директор новой фирмы, теперь палец о палец не ударит, дабы реализовать несчастную статую.
Дела приняли для Толика совсем уж нехороший оборот, когда его и мистера Першона, прибывшего таки к ангару, где хранился памятник, отказались впустить на склад.
Толику был выставлен счет за хранение груза, и, увидев на бланке трехзначные цифры, Боян понял, что затея с продажей Ленина потеряла всякий смысл. Сумма, в которую Толик оценил памятник, учтя все предварительные расходы, вы-звала у Першона лишь язвительную улыбку, а теперь, когда им даже не разрешили войти в ангар, дабы осмотреть столь дорогое произведение искусства, он просто пожал Бояну руку, посмотрел в глаза и сказал:
— Have a nice day.
— Thank you, — ответил Толик и понял, что это была их последняя встреча.
Вечером, когда хозяин квартиры ушел на работу в свой ночной клуб, а Толик в полном одиночестве и отчаянии курил, набивая в маленькую трубочку все новые и новые порции марихуаны, раздался телефонный звонок.
— Алё, — услышал Боян незнакомый голос из включившегося автоответчика. — Алё, я вас беспокою по поводу статуи Ленина. Я таки хотел бы ее принять…
Толик схватил трубку:
— Да!
— Это вы хозяин статуи?
— Я! Я! Мы можем встретиться.
— Конечно, — ответил голос. — Меня зовут Израиль Израилевич. Вы можете приехать в Бруклин?
— Да. Когда вам удобно?
— Мне таки удобно всегда.
— Я сейчас буду. Продиктуйте ваш адрес, пожалуйста.
Израиль Израилевич жил на Второй авеню.
Заплатив двадцать долларов за такси — раньше Толик не придавал значения подобным пустякам, но теперь деньги приходилось считать, — он выскочил на грязный, усеянный кучами мусора тротуар и, быстро найдя нужный дом, нажал кнопку, против которой было написано «Ivanov».
— Одну минуточку, — раздался знакомый голос в динамике домофона. — Я сейчас к вам выйду.
Через минуту дверь открылась, и Толик увидел маленького полного господина в плаще и в шляпе.
— Израиль Израилевич Брик, — сказал господин, протягивая Бояну пухлую ладонь. — Это не моя фамилия, — кивнул он в сторону списка жильцов. — Я тут временно проживаю.
Судя по тому, как был одет Израиль Израилевич, он не собирался приглашать Толика в дом Иванова.
Через несколько минут они уже сидели в уютном скверике на старинной чугунной скамейке.
— Я могу вам помочь, — начал Израиль Израилевич. — Понимаете, мне этот Ленин, как таковой, не очень-то и нужен, но… Я купил один дом в Манхэттене. А друзья предложили мне для привлечения, так сказать, внимания, для услады жильцов поставить на крыше статую. Будет интересно, как вы думаете? Вот я и решил — почему бы нет?
«Как он узнал номер моего телефона? — подумал Толик. — Его же никто…»
— Вы, наверное, удивляетесь, как я вас нашел? — спросил Брик.
— Отчасти, — хмуро ответил Толик. Почему-то Брик ему активно не нравился.
— Знаете, Нью-Йорк — город маленький…
Толик хмыкнул:
— А какой же тогда — большой?
— Большой? — Брик задумался. — Это смотря для кого… Для некоторых людей любой город — маленький. А для некоторых любая дыра — большой город. Некоторые могут сидеть в своем доме всю жизнь, и их никто не увидит и не узнает. А другие, вот как вы, к примеру, всегда на виду. Вообще, это несущественно. Давайте лучше о деле. Сколько вы хотите?
Толик быстро назвал цифру, которая по сравнению с первоначальной, была уменьшена вдвое.
