То, что рассказала ей Эльвира — рассказала, ничуть не стесняясь, — было очень близко к этим предположениям, правда, с совершенно противоположным знаком.
Директор фирмы «Гарант» Вера Ильинична Крамская была женщиной средних лет, что называется, дамой бальзаковского возраста. И дама эта очень любила молоденьких девочек. Такая уж у нее была, как бы это сказать, миленькая сумасшедшинка.
— Лесбиянка, что ли? — расширив глаза, спросила Люда.
— Ну да. А что такого?
— Да нет, ничего… Интересно просто. Я с лесбиянками еще никогда дел не имела, — с затаенным восторгом ответила студентка Института культуры.
— Между прочим, напрасно. Очень даже полезно. Потом начинаешь к мужикам по-другому относиться.
— Перестаешь хотеть, что ли?
— Нет, не перестаешь, просто лучше видишь их недостатки. Свинство, грязь, грубость. Зато если уж мужик тебе понравится, можно смело говорить, что он — лучший. Отбор производится дотошней. На подсознательном уровне. Понимаешь?
Вера Ильинична Крамская «запала» на магаданскую красавицу и продвигала ее если не по служебной лестнице, к чему сама Эльвира не стремилась, то, по крайней мере, в плане личного благополучия. Подкидывала деньжат к праздникам, давала в долг без отдачи, подарила машину — свою старую, но вполне рабочую лошадку, «трешку», которая давно уже не соответствовала социальному статусу директрисы процветающей фирмы и потихоньку подгнивала в гараже.
Все было хорошо до тех пор, пока Крамская не решила, что наворовала уже достаточно, пора отойти от дел и спокойно прожить оставшуюся часть жизни в какой-нибудь другой, более комфортной стране, где можно тратить деньги, не опасаясь каждую минуту, что на тебя «наедут», что тебя «разведут» или «кинут».
Для Эльвиры было полной неожиданностью, когда в один прекрасный день она пришла на работу и обнаружила в своем кабинете, который выделила ей любвеобильная начальница, следственную бригаду. Кабинет самой Крамской был уже опечатан, сотрудников по одному вызывали на предварительный допрос в бухгалтерию, где обосновался следователь и откуда все они выходили с подпиской о невыезде и повесткой в Большой дом — приглашением на следующие, более дотошные допросы.
Правда, для Эльвиры и большинства служащих «Гаранта» все кончилось сравнительно хорошо. Дело было ясное, следователь попался на редкость порядочный, и он не стал механически пристегивать к делу Крамской ее работников. Как ему стало ясно почти сразу, сотрудники фирмы были ни в чем виноваты и не понимали, каким образом их милая, умная и современная начальница вдруг превратилась в опасного преступника. Следователь для порядка слегка попугал их да отправил на все четыре стороны. Крамская и главный бухгалтер Меньшиков были объявлены во всероссийский розыск, а «Гарант» благополучно прекратил свое существование.
— А что она делала-то? — спросила наивная Людмила.
— Да ничего особенного. Крамская, знаешь, не отличалась большим умом. Ничего оригинального она не придумала. Продавала квартиры в строящихся домах. Иные квартиры — по нескольку раз. Ну, конечно, и те, что были проданы всего один раз, тоже продавались фиктивно.
— Как это?
— Понимаешь, когда строится дом, несколько квартир всегда предназначаются либо для строительного начальства, либо для ментов, либо для всяких нужных чиновников. Это всегда было, есть и будет. Уже почти что официально так делается. Крамская давала взятки кому надо, получала необходимую документацию и потихоньку эти самые уже проданные, уже фактически оплаченные квартиры продавала гражданам. Дело нехитрое. А потом, когда стало тянуть жареным, взяла своего Меньшикова в охапку и дала деру. Сейчас, думаю, оттягиваются уже где-нибудь в Майами. Меньшиков-то эти деньги, которые Крамская получала от трудящихся, прокручивал на стороне — торговал продуктами, водкой, сигаретами, умножал капитал, одним словом. Так что лаве они срубили очень неплохое. Последнее время Меньшиков переключился на торговлю компьютерами, сам закупал их за границей. А знаешь, что это значит?
— Ну?
— Фирма, у которой он покупал технику, — американская. И основал ее он сам. Через подставных лиц, через дружков с Брайтон-Бич. Сам у себя покупал, сам себе платил. Деньги сливал за кордон, вот и вся тема.
— Да-а… Попала ты… Что же теперь будешь делать?
— Есть одна задумка.
— Какая?
— Давай-ка, подруга, рванем в шоу-бизнес. А? Как ты смотришь?
— Нормально смотрю. Я же учусь… Все-таки музыкант, как-никак. А как ты хочешь «рвануть»? В каком качестве?
— То есть как это — в каком качестве? В качестве суперзвезд, конечно, на меньшее я не согласна.
Вот тогда, зимним вечером, заявив, что она хочет грести деньги лопатой и имеет свою творческую концепцию, Эльвира и спела Люде свою первую песню, аккомпанируя себе на старенькой дешевой гитаре.
— Ну? — сказала она, отставив инструмент в сторону. — Как тебе?
— Это твоя песня?
— Моя. А чья же еще?
— Здорово. И, знаешь, что мне нравится?
— Что?
