только подивился этому, и со спокойной душой лег спать.
Но наутро его ждал неожиданный сюрприз. Дежурная была совсем другой — какая-то крикливая хамоватая тетка. По-видимому, она мало интересовалась судьбой какого-то Горелова, как и всех остальных больных, и долго искала эту фамилию в журнале. Наконец, нашла и совершенно развязным тоном сообщила, что ночью больной Горелов умер.
— Как умер?! — чуть не закричал Илья.
— Обычное дело, — ничуть не расстроившись, сказала тетка. — У нас часто больные умирают. Ни он первый, ни он последний.
Илья отказывался верить своим ушам. Операция прошла успешно, как сказал этот чертов акушер, отец прекрасно себя чувствовал, хотя и был слаб от потери крови. Но мог говорить и даже улыбаться. И вдруг такое!
— Проверьте ещё раз! Этого не может быть!
— Почему не может, — удивилась тетка. — У нас все может быть! Вот тут в журнале четко написано: Горелов — летальный исход.
И она положила трубку. Да, похоже, в этой больнице смерть была обычным делом. В общем, и в любой больнице это отнюдь не чрезвычайное происшествие. А уж в больнице заброшенного поселка, наверное, больные умирали, как мухи, и ни для кого это не было чем-то вопиющим.
Илья повернулся и увидел расширенные глаза жены. В них стоял нескрываемый ужас. Илью даже передернуло.
— Он что, умер? — еле слышно проговорила Марина.
Илья молча кивнул. У него не было слов. Неужели из-за его дурацкой авантюры, закончившейся вроде бы благополучно, погиб отец. Да все деньги, которые он получил, не стоят этой смерти! Он готов был их отдать любому, тому, кто скажет, что отец жив. Нет, не мог он просто так умереть, не мог! Почему же не мог? У старика не такое уж крепкое здоровье, как кажется, он сам жаловался на боли в сердце. Операция прошла успешно, но не выдержало сердце. Потеря крови, нервная перегрузка, сильнейший стресс. Тут даже опытный хирург ничего поделать не может. Годы взяли свое. Илью прошиб холодный пот. Он никогда не простит себе того, что ввязал отца в это дело. Лучше бы он расстался с квартирой и оказался на улице. Или убили бы его самого.
— Я еду в больницу! И все выясню! Это какая-то ошибка! — с трудом проговорил он, только чтобы успокоить Марину.
Илья побежал к Сереге. Тот отсыпался после вчерашних событий и, конечно, был в полном неведении. Он открыл дверь в полусонном состоянии, и Илье даже пришлось слегка ударить его по плечу.
— Он умер! Серега, слышишь!
— Кто умер? — звучно зевнув, пробормотал художник.
— Отец! Мой отец!
Серега сразу проснулся и вытаращил глаза.
— Терентич умер?! Кто тебе такое сказал?
— Дежурная! Я только что звонил в больницу!
Серега не мог произнести ни звука. Настолько ошеломляющим было известие.
Илья толкнул его ещё раз.
— Давай, поехали! Быстро!
Ровно через пять минут Серега вставил ключ в замок зажигания своей «тойоты», завел движок и нажал на газ. Машина резко махнула со стоянки к выезду со двора и вылетела на улицу. Затем выскочила на левую полосу перед носом какого-то засигналившего «жигуленка» и пошла вперед, увеличивая скорость.
В больнице было тихо. Ни дежурной, ни охранника, заходи, кто хочет, иди, куда надо. Илья с Серегой и направились в палату, где должен был находиться отец. Илья прекрасно помнил — палата номер восемь в конце коридора. Но тут откуда ни возьмись возникла дежурная сестра — вылетела прямо на них из комнаты врачей. Она одергивала халат и пыталась застегнуть нижние пуговицы. Что она там делала, неизвестно, но вид у неё был, как у мокрой курицы, которую только что как следует оттоптал петух.
— Вы к кому? Что вам тут надо? Нечего тут ходить! — заверещала она. Похоже, это была та самая истеричная тетка, которая сидела на телефоне. Что у неё было с психикой, непонятно, но нормально разговаривать она явно не умела.
Илья готов был её придушить.
— Горелов, — мрачно глядя на нее, прошипел он. — Николай Терентич. Где он?
— А, это вы звонили? Я же вам сказала, где! В морге! Еще утром его туда отправили!
Илья грубо оттолкнул её и побежал к восьмой палате в конце коридора. Она опять что-то заверещала по поводу того, что больных нельзя беспокоить после завтрака. Мол, нарушается пищеварительный процесс и кровообращение. Не обращая на неё внимания, Илья со всей силы дернул ручку двери на себя.
В палате стояла мертвая тишина. На двух кроватях лежали больные, закрывшись одеялами, читали: один — книгу, другой — газету. Две другие кровати были пусты. На одной из них, у окна, должен был лежать отец. Его кровать была аккуратно застелена, и сразу стало ясно — больного на этой кровати нет. Илья медленно закрыл дверь, повернулся к дежурной.
— Где у вас морг? Черт бы его побрал!
Тетка, кажется, поняла, что этого парня лучше не заводить. А то он за себя может и не ответить. Поэтому сказала уже спокойно, без надрыва:
— Выйдите на улицу, завернете налево и во двор. Увидите одноэтажный домик в углу у забора — это и есть морг.
Илья с Серегой вышли на улицу. Повернули во двор, увидели домик, зашли. Там в предбаннике за маленьким столиком сидел в драном свитере пожилой мужик, пил водку в одиночестве и закусывал солеными огурцами.
— Где тело? — спросил Илья.
Мужик посмотрел на них пьяными глазами. Подтер ладонью нос, дожевал огурец. Небритые щеки втянулись в рот, и он смачно причмокнул.
— Чье?
— Горелова Николая Терентича.
— Не знаю такого. — Мужик помотал давно немытой головой со слипшимися волосами. — Эта хто?
— Его сегодня ночью сюда поместили.
— А-а, было дело, — вспомнил мужик и пьяно мотнул головой. — Идемте покажу.
Он с трудом поднялся из-за стола, опрокинув табуретку, надел рваную телогрейку, валявшуюся в углу, шагнул к тяжелой деревянной двери, отворил. Из мертвецкой пахнуло трупным запахом и жутким холодом. Мужик включил свет.
На деревянных столах лежало два тела, накрытых относительно белыми простынями. Качаясь из стороны в сторону, мужик подвалил к одному из них, отбросил простынь с головы. Голова явно была женская — какая-то старуха преставилась, похоже, уже с неделю назад. Ввалившийся рот и глубокие глазницы делали её похожей на кощея.
— Нет, это не он, — авторитетно заявил мужик, накрыл старуху простыней и, подойдя к другому телу, отбросил с головы простынь.
Этот труп был мужской. Пожилой мужчина с совершенно седой головой, даже можно сказать, старик. Хотя лицо свежее, не такое восковое и застывшее, как у старухи. Похоже, человек только-только умер, и даже тело его не успело остыть. Но то, что это был не его отец, Илья поклялся бы на чем угодно.
— И это не он, — удивленно прошептал он и посмотрел на Серегу.
Художник был того же мнения. У него вообще был глаз наметан, тем более, рисовал портрет и запомнил лицо Терентича в мельчайших деталях.
— Точно, не он, — подтвердил Серега и посмотрел на мужика.
Мужик тупо смотрел на покойника и хлопал пьяными глазами. Скорее всего, они у него смотрели в разные стороны. Так что со зрением у мужика были явные не лады. Пожалуй, он с трудом мог отличить живого человека от покойника, куда там ещё узнавать кого-то в лицо.
— Вот этого утром доставили, — пробурчал он. — Больше никого не было.
Серега схватил его за воротник телогрейки.
