заниматься. Но потом поговорим по душам! Так, все вооружаемся! — распорядился он. — Каждый берет себе пушку и к окнам! Если увидите чью-нибудь башку — палите в нее, не раздумывая. А я попробую вызвать огонь на себя.
— А я это…стрелять не умею, — испуганно заявил Валера.
— Научишься, придурок! — рявкнул Тихий. — Вот тебе «макар». Иди в свою комнату и попробуй разглядеть кого-нибудь из них за забором. Если увидишь, сразу шмаляй в него. Понял?
Тихий протянул Валере пистолет. Толстяк с отвращением взял его и потопал к себе в комнату. Все мужички тоже пошли наверх, рассредоточились по всему периметру дома, заняли позиции у окон второго этажа — оттуда лучше просматривается прилегающая территория. Но пока на ней не светилось ни одной ментовской или спецназовской рожи. Тихий из-за занавески внимательно осмотрел близлежащий лес. Никого. Видать, грамотный народ осаждает их халупу — под пули не лезет, выжидает момент, когда противник даст слабину. Тогда — приказ атаки, и посыпятся, как горох, со всех сторон, ломая двери, вламываясь в окна, швыряя дымовые шашки, стреляя во все, что движется, — уже ничем эту лавину не остановить. А может, их там не так много и они не так опасны? Подождем, увидим…
Тихий приоткрыл створку окна, высунул наружу ствол и бабахнул наугад в темноту леса. И тут же ему ответил чей-то выстрел из темноты. Со всех сторон его поддержали другие стрелки, и пули зажужжали, как назойливые пчелы, выбивая в стенах куски облицовочного кирпича и покрывая стекла окон паутинами трещин. Мужички попадали на пол, боясь поднять голову. Один Тихий не убирал головы, осторожно выглядывая из-за подоконника и высматривая на заборе стрелков. Одного ему удалось заметить, и он послал туда пулю. Но времени на прицел не было — пуля ушла в пустоту. Зато с той стороны посыпался целый град. И одиночные выстрелы, и даже одна автоматная очередь. Стекла разлетались одно за другим. Тихий пригнулся и отполз от окна. Скатился вниз по лестнице, припал к монитору, включил переговорник.
— Эй, дед, ты ещё там? Чемодан готов. Я сейчас выйду. Только прекратите стрельбу!
— Ага, уже жду! — подтвердил дед.
— Ты что, хочешь вернуть ему деньги? — удивился Мишаня.
— Ага, щас! Разбежался! Я сейчас прибью этого старого пенька. Чего бы мне это не стоило!
Тихий рванул в кладовку, сорвал замок, открыл дверцу. Выкидывая ненужные вещи, отыскал там старый дипломат. Открыл крышку, напихал туда под завязку глянцевых журналов с фотографиями голых телок. Упаковал все так, что дипломат стал казаться объемистым и тяжелым.
— Наташка! — рявкнул он. — Дай мне какую-нибудь белую тряпку!
Наташка побежала в ванную, схватила белое махровое полотенце, вернулась в гостиную, сунула ему в руку.
Тихий убрал ствол в наплечную кобуру, в одну руку взял дипломат, в другую — полотенце. И вышел на крыльцо, размахивая белой тряпкой.
Стрельба сразу стихла.
Валера и не собирался отстреливаться. Он даже не подходил к окну, чтобы не попасть в поле зрения снайпера. Он понял, что дом обложен со всех сторон, и нечего тут высовываться — только пулю получишь. Сейчас у него было одно единственное желание — как-нибудь испариться из этого проклятого дома, чтобы не попасть в лапы ментов, спецназовцев или кого там ещё — тех, кто сейчас находится за забором. У него не возникло ни малейшего сомнения, что шайке настал конец. Как пить дать, папаня этого лоха, вредный старикашка, который просто бесил его во время той встречи, вывел на них городскую мусорню. И теперь остались считанные мгновения до конца. Раз уж менты применяют огнестрельное оружие, значит, просто так им отсюда не выйти — их всех перешлепают, как ворон. И возьмут тех, кто останется в живых. А если даже не возьмут, то ему все равно не жить — киллер пообещал ему расплату за его промах. А расплата может быть только одна — смерть.
И у него сразу созрел свой план спасения. Чем отстреливаться от ментов без всякой надежды на благополучный исход, проще откупиться от них. Он был уверен, что с ментами лучше всего разговаривать с помощью баксов. Этот язык понятен всем без исключения, и даже тем, кто по-английски с трудом, не составит труда определить номинал. Менты тоже люди и любят шелест зеленых купюр.
Пока компаньоны приникли к окнам, пытаясь безуспешно отстреливаться, Валера взял судьбу в свои руки. С такими компаньонами ему не по пути. Он от них столько издевательств натерпелся, что сдаст их с превеликим удовольствием. И ограбит тоже с удовольствием. Сейф в кабинете, где хранились общаковые деньги, он открыл без проблем — заранее позаботился о том, чтобы ему стал известен шифр. А там лежало все, что они настригли за полгода. Тысяч триста баксов с небольшим, не считая тех, что хранились на счетах шефа и тех пятидесяти пяти, с последнего дела, которые ещё шли по банковским счетам, отмываясь от грязи и крови. Валера отыскал полиэтиленовый пакет, сложил в него сотню тысяч, а оставшиеся пачки купюр рассовал по карманам, сунул за пазуху и даже в трусы. Ему хватит и двух сотен тысяч на безбедную жизнь за границей, если, конечно, удастся выбраться отсюда. Но это не представлялось для него проблемой — менты за сотню тысяч баксов не только сразу отпустят его, но ещё и довезут до вокзала.
Он выглянул в коридор. Перестрелка ещё продолжалась, и все мужички лежали по комнатам, не поднимая головы. Где-то рядом был слышен вой Наташки — похоже, она выла от страха, а может, оплакивала свою никчемную жизнь. Сейчас об этом думать было некогда. Валера проскочил к лестнице, скатился вниз по ступенькам, пролетел на кухню. Ее окна выходили на задний фасад. Валера схватил какую-то белую салфетку, приоткрыл створку окна и, высунув руку с салфеткой, помахал ею. Стрельба прекратилась. Может быть, она прекратилась по другой причине, но Валере показалось, что только лишь из-за его маневра. Он выглянул наружу. Где-то над забором красовалась чья-то рожа, а рядом с ней торчал длинный ствол карабина. Валера изобразил на лице глупую ухмылку и отчаянно замахал тряпкой. После чего показал пакет с баксами. Рожа на заборе и не думала стрелять. Это вдохновляло на подвиг. Валера задрал ногу на подоконник, перекинул через него живот, и вывалился наружу. С трудом поднялся с земли и затряс изо всех сил пакетом. Рожа на заборе безмолвствовала, наблюдая за его действиями.
Тогда Валера пригнул голову и короткими перебежками рванул к забору, прячась за кустами. Так и бежал, не глядя вверх, пока не уперся животом в забор. Поднял голову и увидел над собой торчащий ствол.
— Эй, мужик! — позвал он. — Слышь, солдатик! Товарищ милиционер!
— Ну, чего тебе? — ответили сверху.
— Есть серьезный разговор.
— Нам с тобой разговаривать не о чем! Сдавайся, гад!
— У меня выгодное предложение, — заблеял Валера. — Очень выгодное. Я тебе — сто тыщ баксов, ты мне — свободу.
— Чего, чего? — Сверху как будто заинтересовались. Во всяком случае, не посылали к черту и не грозились пристрелить.
Валеру это обнадежило.
— Хорошую сделку предлагаю, не пожалеешь. Вот деньги! — Он затряс пакетом, в котором шуршали пачки купюр. — Никто ничего не узнает, твое начальство с другого фасада. А, давай сторгуемся?
— Кидай сюда пакет и лезь, — сказали сверху.
— Не, так не пойдет. — Валера замотал головой. — Сначала перелезу, потом отдам.
— Черт с тобой, лезь!
Валера свернул пакет, расстегнул куртку, засунул его во внутренний карман. Быстро осмотрелся. Рядом под забором валялось старое ведро. Он схватил его, подставил под ноги вверх дном, взгромоздился кое-как на него, стараясь удержаться на хлипкой подставке. Задрал руки вверх и нащупал край забора. Схватился за него обеими руками, попытался подтянуться. Но куда там, такой живот разве вытянешь.
— Эй, солдатик. Так ты помоги!
— Давай! — Сверху спустилась чья-то рука, схватила его за шиворот, потащила наверх. Приклад карабина уперся в колючую проволоку и оттянул её от забора по максимуму, чтобы образовалась достаточная щель.
Валера подтягивал жирное тело, упирался в перекладины забора ногами, скользил по дереву животом. С огромным трудом взобрался наверх, при этом зацепился курткой за колючку и разорвал себе всю спину, но все же перекинул ногу через забор, перевалил живот и громыхнулся вниз, на другую сторону. Шмякнулся на
