Старик в ответ просверлил Леху острым своим взглядом и неожиданно мягко спросил:
- А откуда ты взял, что это мы?
- Но разве…
- В том-то и дело, что - не мы, Леша.
- Но кто тогда?
- А догадаться слабо?
- Маньяк какой-то? - недоверчиво спросил Леха.
- Ха, если бы, - горько произнес старик. - Героини они на самом деле, Леша. Страшной смертью умерли. Но не зря. Вспомним мы их рано или поздно. Отомстим за наших девочек, коммунисточек юных.
- Подождите, вы хотите сказать…
- Да! - пламенно произнес старик. - Именно это я и хочу сказать. Псы, псы кровавые их запытали. Тела нежные, юные ножами резали, пизденки нетронутые клещами рвали. Сторожат, шакалы ебаные, режим свой антинародный.
- Но… - Сказанное не желало умещаться в голове.
- Менты… Менты их замучили. Запугать нас хотят. Чтобы никто из молодых к нам не приходил. Сам на маньяка неведомого злодейства свои валят. Но это они… Они, Леша. Чем хочешь поклянусь. Хочешь, Лениным поклянусь, Владимиром Ильичем? Когда-нибудь героинями наши девочки станут. Когда мы победим. Улицы, школы их именами назовем. Святыми именами. Как Ульяна Громова. Или Зоя Космодемьянская. Так и наши, наши девочки - Людочка, Полечка, Аллочка.
- Но если вы знаете, кто это сделал, почему не сообщите никому?
- А кому? - горько усмехнулся старик. - Вся пресса у них, все интернеты. Если мы скажем, они, псы антинародные, тут же на нас все злодеяния повесят. С них станется. Так что сейчас паритет у нас. Статус кво. Мы молчим. И они нас не трогают. Они по-шакальи наших убивают. Из-за угла, Лешенька. Исподтишка.
- То есть и меня могут?
- Могут, - признал старик.
- Ну, ничего себе, - ошарашенно произнес Леха.
- Если струсил ты, уходи, - быстро тараторил дед. - держать тебя не будем, и слова худого тебе вслед не скажем. Только если каждый будет о шкуре своей хлопотать и по норкам хомячьим прятаться, ничем хорошим это не кончится. Так и будут нелюди, убийцы страной великой править. Разворовывать будут. Грабить, убивать, насиловать. Если милы тебе, молодой человек, нелюди, псы режимы антинародного, то уходи.
Леха по-настоящему ощущал, как у него едет крыша. И одновременно больно колет душу укол совести. Ведь только что он думал на этих борцов, на этих бескорыстных, преданных своему делу людей, нехорошее.
- Простите меня, - искренне прошептал Леха. - Я не разобрался. Не подумал.
- Бывает, - сказал старик. - Хорошо, что я тебе встретился.
- Только… - вспомнил вдруг Леха. - А отчего баба Лиза померла?
- Это какая? - прищурился деда Стасик.
- Которой я шифровку носил.
- Померла? - вскочил бывший скульптор. - Добрались, значит. Уморили. Видишь, Леша, как они нас изводят? По-подлому, поодиночке. Вместе, только вместе мы сила.
Леха приметил, что из кармана старика, когда он поднимался со скамейки, выпал маленький ключик. Деда Стасик, впрочем, потери не заметил, а стоял, полными слез глазами смотрел куда-то вдаль. Леха быстро подобрал ключ и положил его себе в карман. Неожиданно подумалось, что им можно, наверное, открыть тот самый секретный шкаф.
Леха сам не знал, почему так решил. Просто такого ключа он никогда еще не видел.
Распрощались с дедом Стасиком очень тепло. Завтра он ждал Леху в обкоме. Надо было обсудить празднование наступающего Первомая.
Собственно, из заседания Леха запомнил мало. Он все больше косился на шкаф, изучая прорезь замка. Та была овальной формы, глубоко утоплена в дерево. Само же, предназначенное для ключа, отверстие было вертикальным, немного s-образным. И это позволяло предполагать, что ключ, который выпал у деда Стасика из кармана, все же к этой двери подойдет.
Старики обсуждали завтрашнюю демонстрацию. Кто какие транспаранты понесет, у кого будет мегафон.
Особым пунктом повестки заседания была организация застолья.
Леха ловил себя на ощущении густо замешанной на нервозности скуки. Ему не терпелось поскорее проверить свою находку. Но как это сделать?
Ответ пришел неожиданно. Ночью! Действительно - ночевать в обкоме никто не будет. А сам Леха успеет и открыть дверь шкафа, и внимательно изучить то, что там найдет. И не просто изучить, но еще и обдумать находки. Если верна его первоначальная версия о том, что девчонок убивали именно коммунисты, он еще успеет заявить в милицию. Хотя верить в это и не хотелось. Тем более, что вчерашняя беседа с дедой Стасиком произвела на Леху достаточно сильное впечатление.
…Наступила ночь. Из дома Леха выбрался почти без шума. Правда у самого выхода нарвался на батю.
- КУДА, БЛЯДЬ, ПОШЕЛ?!! - привычно затрубил батя.
- Погулять…
- ЧТО ТЫ ТАМ НА ХУЙ ШЕПЧЕШЬ?! ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ ГОВОРИ!! ВОТ ЖЕ НЕДОДЕЛАННЫЙ!!!
- ДА ПУСТЬ ЕГО ВАЛИТ, КУДА ХОЧЕТ!!! - заорала из своей комнаты Зинка. - ЗАЕБАЛИ, ПОСПАТЬ ДАЙТЕ!!!
Тут же разверещался младенец.
В общем, выбрался Леха, по семейным меркам, без особого шума.
По темным, почти безлюдным улицам он домчался до обкома. Открыл дверь.
Тут-то Леха и столкнулся с неожиданностью. Ключ неожиданно застрял в замке. Леха попытался его выдернуть, но тот засел, как влитой. Леха решил разобраться с ним позже.
Перед тем, как включить свет, задвинул шторы. Затем достал потерянный дедом ключ и вставил его в замок шкафа.
Ключ вошел, как влитой.
С легким скрипом дверь открылась.
Леха рассчитывал обнаружить внутри все, что угодно. Одной из вероятных находок были фрагменты расчлененных тел, или орудия убийства. Но с такой же вероятностью в шкафу могли лежать какие-нибудь запылившиеся книги, или наглядная агитация.
Однако ни того, ни другого внутри не оказалось.
В шкафу на уродливо раскоряченных, по-слоновьи толстых ногах стояла…
- Бля! - шарахнулся Леха. - Что это еще за нахуй?
Из шкафа на него по-жабьи выпученными из-под очков глазами смотрела женщина-политик Валерия Новодворская. К тому же совершенно голая.
Леха потер ладонями глаза. Потом больно ущипнул себя за запястье. Нет. Все-таки он не спал.
Леха попятился, не сводя настороженного взгляда с Новодворской.
Валерия Ильинична тоже смотрела на Леху. Делала это пристально и злобно. Даже не моргала.
«Что она здесь делает?» - в ужасе пытался думать Леха. Однако мысли скакали, подобно красноармейской коннице в атаке.
Если бы Леха чуть лучше знал женщин, его неминуемо насторожило бы то, что Валерия Ильинична никак не пытается прикрыть перед ним свою наготу.
- Извините, - бормотал Леха, пятясь.
Но вдруг оказалось, что отступать дальше некуда. Леха уперся спиной в дверь. Неожиданно услышал
