Псы Господни (Domini Canes)

…Вовка. Да всё нормально с ним, думаю. Ему Леночка бы понравилась. Младшая сестрёнка…

Из тумана выплыл силуэт дерева с коротко спиленными ветками… похожий на сгорбленную фигуру в капюшоне…

…доминиканцы — были такие монахи, я читала. Они носили белые рясы с черными капюшонами.

…а хорошо бы сейчас, чтобы кто-то молился за меня…

…чуть в стороне — скамейка со спинкой. Анна отметив, насколько отдаляется от «курса», свернула присесть отдохнуть. Нежный детский голосок в голове сменился на шелест, скрежет и ворчание. Вот слышится отдаленный пьяных грубый смех, а вот — злорадное бормотание. Экий ты, Анна Сергеевна, локатор. «Локатор, голова-пеленгатор!» — сказал бы, наверное, улыбающийся Илья. Да только не пеленг это никакой, Илюшенька! Он мне не нужен. Я просто знаю, где моя дочь. Просто знаю.

Посидев несколько минут, Анна встала и побрела дальше.

…опять камешек на крестике засветился красным, и тепло так от него…

…бесполезно…

…тепло…

Хорошо, что он есть. Всё-таки, память о той, бывшей когда-то Анне. Той Анне, которая верила в крест и молитву, волхование и пост, бабку Явдоху и пасхальные куличи… в благодать верила. В жизнь вечную, да не ту, что на самом деле есть, оказывается…

Сама того не замечая, она начала бормотать стихи. Останавливалась, запнувшись, начинала снова, повторяя и повторяя забытые строки, написанные Анной давным-давно (совсем недавно):

Я поставлю на рельсы башмаки тормозные
Под колёса того голубого вагона,
Что своею рукой ты толкнул — и в иные
Покатился он страны от родного перрона.
Начинать этот путь не имело нам смысла:
Ведь тебе, как и мне, это нужно едва ли.
Двух попутчиков странных беседа зависла
В опустевшем вагоне, в виртуальном реале.
Я скажу себе: «хватит!», потянувшись к стоп-крану.
Опущу на мечты тормозные колодки.
Не играй моим сердцем, не тревожь мою рану.
Лучше будем друзьями… и давай выпьем водки!
Нет… во всем есть смысл — и начинать, и заканчивать…

Под ногами хрустело, словно она шла по старой яичной скорлупе. Где-то вдалеке слышался басовитый лай собаки. Пёс брехал и брехал, не давая сосредоточиться, вспомнить, а потом перешёл на вой. Анна остановилась, прислушалась. Всё стихло.

…наш Пёс, или кто-то другой?..

Есть Сатана, есть Бог. Почему же Он молчит? Почему поганый пакостник — Его сын — всегда тут как тут? Какого хрена он выворачивает наизнанку миры, грязня и извращая их? Что же ты молчишь, Отец? Или сказать нечего?!

Анна начала злиться. Ну, говори! Говори со мной! Хоть из пылающего куста, хоть из вихря! Пошли мне розового ангелочка с крылышками, так похожего на пухленького Купидона! Сделай хоть какой-то знак! Или ты не слышишь? А может, ты не слушаешь? Какое тебе дело, Отец, до смертельно уставшей женщины, бредущей в мерзком киселе по хрустящей осквернённой земле?

…ты отдал Своего Сына…

…но я — я не отдам свою дочь!

— Взять бы сейчас Сатану за шкирку, да мордой — в говно! — пробормотала Анна. — Пользуется тем, что Отец на нас внимания не обращает! Все умерли — и Саша, и Илья, и Маринка…. Одна я иду и иду в тумане… одна я… как собака побитая, за щеночками своими… глотку рвать, сдохнуть в драке…

…одна!!!

…нет, не одна!

…бросили…

…нет, ты не можешь так говорить…

…МОГУ!!!

…заткнись и иди… нашлась тут, всеми брошенная, видите ли… поплачь ещё в платочек! Утри сопли и иди — наша доля такая, женская — детей своих не отдавать!

…сама ты — сопли… нет у меня ни слёз, ни страха. И я иду.

— Я иду, — сказала она и мрачно усмехнулась. — Иду!

Она вынула нож из ножен и крепко сжала рукоять, повернув нож лезвием к себе. Удар по ухмыляющемуся лицу — вот так, чтобы сорвавшаяся влево рука чиркнула отточенной сталью по морде… а потом рука сама пойдёт обратно и воткнёт нож прямо в шею! Сашка, Сашка научил меня… он виновато моргал, направляя мою руку…

…воин…

…такой смешной и жалкий… но умеющий убивать. Убивать быстро и деловито. Натренированно…

Она шла в абсолютной уверенности, что дойдёт, что всё, что происходит — происходит медленно, но верно. Что Сатана ждёт её — прекрасный ангел-демон-царь-бог, проклятье и боль, отчаяние и насмешка

Ей не хочет помогать Отец — что же, надо относиться к этому спокойно. Она сама помогает себе. Она помогает себе и другим. Сама! Слышишь?! Тебе хорошо — Ты создал нас всех и ушёл отдыхать, не заботясь о том, что осталось там, внизу, куда рухнул Твой же испорченный и капризный сын. Ты послал нам другого, самого любимого, Сына… но он пробыл у нас недолго. Мы сами убили Его. А теперь мы делаем крестики с камушками и красим куриные яйца на годовщину Его воскрешения… такие смешные маленькие людишки, оставшиеся без Отца.

…хватит болтать! — сказал Илья

…ты, главное, иди! — сказал Сашка.