— Фу, пакость какая, — поморщилась Мёрси. — Ну тебя в жопу, Илья… на ночь такие гадости рассказывать!
— Это потому что я выпил. А выпил, потому что спина болит, — сказал Илья. — О! Сашка проснулся. Ты чего такой печальный? Кошмары снились?
— Да, — сказал я, и чтобы не заплакать, закрыл голову руками.
— Э-э! Ты это брось! — встревожено воскликнул Илья. — Ты чего это?
Но я уже убрал руки.
Я просил у детей храбрости… я хотел, чтобы они поделились со мной…
Я ничего не помню. Я не помню своего имени. Я не помню кто я и откуда. Я не знаю, кем я был.
Я не хочу этого знать.
Она испугалась, что Сашке сейчас будет плохо… и даже невольно отодвинулась от него. Сашка посмотрел на неё полными слёз глазами. Мёрси показалось, что он глядит на неё с немым укором… но тут закипевший суп выплеснулся из котелка.
Суп получился на славу! Пока Мёрси возилась с сухарями, пока все дружно застучали ложками, Сашка уже пришёл в себя.
— Мазь и таблетки, — сказала Анна. — Вон там, через дом, детская поликлиника. Наберём лекарства, раз твоя мазь кончилась. Нет, чтобы сразу сказать! Я где-то видела нужные таблетки, да не подумала, дура, что ты, видите ли, такой деликатный!
— Беспечный… — пробормотал Илья, поморщившись. — Вечно молодой, вечно пьяный. Не дави, ё- моё! Больно же!
— Не давлю я… — Анна ещё раз прощупала спину Ильи. — В общем, так и можно и до постельного режима допрыгаться. Куда мы тогда с тобой? Сиди здесь, а мы с Мёрси… нет, лучше с Сашей добежим до аптечного киоска в поликлинике. Это на пять минут.
— Мы же не хотели разделяться, — хмуро сказала Мёрси, очищая печёную картофелину.
— Здесь два шага. Дольше собираться будем.
— А мы с тобой, красавица, наконец-то останемся наедине! — подмигнул Илья. — Вот тут-то наша любовь и о-су-щест-вит-ся!
Мёрси невольно фыркнула. Юморист этот Илья, прикольный юморист! Но ей действительно вдруг захотелось посидеть у костра вдвоём. Выпить немного коньяку, зажевать его шоколадной конфеткой из коробки, поболтать немного, пока Сашка с Анной потрошат аптеку. «Будем строить глазки! Заведём немного мужика… как будильник, — пусть у него пружинка напряжётся!», — говаривала в таких случаях хитрая проныра Брюля.
Нет, заводить Илью, как мужика, Мёрси не хотела…
— Ладно, я за ним тут присмотрю, чтобы не наклюкался, — сказала она. — Идите, раз недалеко. Если что — кричите во всё горло.
— «Вы нам только шепните, мы на помощь придём!..» — пропел Илья смутно знакомую Мёрси песню. — Возвращайтесь скорее, графиня! Невинность вашей воспитанницы под угрозой! Я развращу её, как похотливая обезьяна. Слышишь, Мёрси? Про обезьяну — это цитата из письма о Пушкине. Он там, в молодости, каких-то девиц растлевал…
Анна с Сашкой уже уходили. Илья стал рассказывать о «Демоне» Лермонтова. Мёрси поворошила костёр, подложила в него несколько обломков доски и стала слушать. Уж чего-чего, а рассказывает Илья здорово! Даже про то, о чём в школе, вроде бы, учили… да только тогда это было скучно до полного опупения.
Доски шипели в огне. Иногда сосна стреляла — щёлк! — и из костра вылетала маленькая, но очень сердитая, огненная фея… во всяком случае, Мёрси очень хотелось, чтобы это было именно так. Она смотрела на огонь, слушала Илью и думала о том, как было бы здорово, если бы он был нормальным парнем…
Но был бы он таким… таким начитанным, таким интересным?
Мёрси подумала, что нет.
Мёрси тряхнула головой — вот, ведь, одолели дурацкие думы, а?
В холле детской поликлиники было сумрачно. Туман висел серой кисеёй, как надоедливая пыль, упорно не желающая рассеиваться. «Здесь и в прежние-то времена не особенно светло и просторно было, а теперь и вовсе…» — сердито подумалось Анне. На решетке, ограждающей стеллажи и стойку регистратуры от холла, туман тянулся длинными мохнатыми хлопьями. Это было неприятно похоже на клейкие ленты, густо облепленные черными мухами…
Но в целом всё было знакомо и даже как-то настраивало на умиротворённый лад. Бог ты мой, даже мысли пришли привычные, «мамочкины». «Именно «мамочками» обычно зовут всех нас, когда мы приходим сюда с детьми… и зачем понадобилось ограждать многоуважаемую регистратуру от озабоченных хлопотами мамочек с их испуганными и растерянными ребятишками?» — это Анне всегда было непонятно, и именно об этом ей подумалось, как только глаза привыкли к сумраку.
В центре холла тумана почти не было, но по углам, на лестнице и в узких коридорах он противно колыхался вязким серым киселём.
— Саша, подожди немного, давай определимся, так сказать, по месту. Аптечный ларек… он на втором этаже в центре по коридору. Если, конечно, ничего не изменилось за последнее время…
В последний раз Анна был здесь полгода назад вместе с подругой, родившей двойню (без мужа — неожиданно для всех и для себя…ха-ха! сюрприз, святым духом принесло!)
— Это наверх, да?
— Да. И давай-ка, ты первым, а я за тобой, — Анна проверила своё подводное ружье — один гарпун был заряжен и ещё несколько «стрел» торчали из самодельного колчана. Нож в кожаных ножнах висел на ремне справа. Тяжесть снаряжения успокаивала, — чего греха таить! — успокаивала… но Анна очень надеялась, что уж здесь-то не придётся применить свои «боевые навыки». Всё-таки детское учреждение…
…как и садик во дворе… спокойное
