сказать… Ну, а потом он решился. Конечно, когда умер отец! А наша бедняжка…
Няня. Тш-ш-ш!
Тетя. Возьми оба кувшина.
Няня. Росита!
Росита. Что вы делаете?
Няня. Ворчим понемногу. А ты куда?
Росита. Я в теплицу. Унесли горшки?
Тетя. Там еще несколько штук осталось.
Няня. Так вот – и все? Вы руки сложили, и я тоже? И собрались умирать? И нет на него управы? И нету сил, чтобы стереть его в порошок?
Тетя. Замолчи, не надо.
Няня. Не могу я терпеть такое. У меня и так сердце мечется, как загнанный пес. Когда я мужа похоронила, я сильно горевала, а все-таки рада была – нет, не рада, – просто чувство такое, что вот не меня хоронят. Когда я дочку похоронила, – слушаете? – у меня как будто все внутри растоптали, но ведь мертвые – мертвые и есть. Они умерли, мы поплачем, дверь закроем, а сами-то живы. А вот это, с моей Роситой, оно – хуже. Любит, а любить-то и некого; плачет, и не знает по ком; вздыхает, а он того не стоит. Это как свежая рана, и кровь сочится, и никого нет, никого на свете, кто бы принес корпии, или бинтов, или холодного снега.
Тетя. Что же мне делать, как ты думаешь?
Няня. Что тут сделаешь? Будем жить, как жили.
Тетя. Когда старишься, все от тебя отворачиваются.
Няня. Пока у меня руки есть, вы нужды не узнаете.
Тетя
Няня. У-ух! Какой ветер подул к нам в окно! У-ух! Глохну я, что ли? Чего ж мне так хочется петь? Как ребятам после ученья!
Слышите, хозяйка? Хозяйка моя, самая что ни на есть хозяйка. (Обнимает Тетю.)
Тетя. Послушай…
Няня. Пойти постряпать… Натушу вам рыбы полную кастрюлю и приправлю укропом.
Тетя. Слушай!
Няня. И воздушный пирог! Воздушный пирог вам сделаю – снежную гору – и украшу цветными карамельками.
Тетя. Ты послушай…
Няня
Тетя. Я так рада вас видеть.
Мартин. Когда вы переезжаете?
Тетя. Сегодня.
Мартин. Что поделаешь!
Тетя. В новом доме все не так. Правда, там из окон хороший вид, и есть дворик, в нем растут два фиговых дерева, можно будет цветы развести.
Мартин. Здесь у вас лучше.
Тетя. А вы как живете?
Мартин. Обычной моей жизнью. Я только что провел урок словесности. Это был сущий ад. Я взял исключительно благодарную тему: «Понятие и определение гармонии». Но этих детей ничто не интересует. И что за дети! Меня они хоть немного щадят – видят, что я никуда не гожусь, ну, воткнут иногда булавку в кресло или прицепят куколку на спину. Но с моими коллегами они проделывают поистине ужасные вещи. Это все сыновья богатых людей, и, поскольку за их обучение платят, наказывать их нельзя. Так нам обычно говорит директор. Вчера они заключили между собой пари, носит ли корсет бедный сеньор Канито, наш новый преподаватель географии. Дело в том, что у него удивительно прямая спина, даже несколько отогнуты назад плечи. И вот, когда он находился один на школьном дворе, ученики старших классов и пансионеры пришли туда, обнажили его до пояса, привязали к одной из колонн галереи и вылили на него с балкона кувшин воды.
Тетя. Бедный!