казалось неминуемым, министерство финансов вновь поручили Неккеру. Однако он был уже бессилен что- либо сделать. Финансовый кризис разросся до катастрофических размеров. Правительство не имело возможности ни ввести новые налоги, ни выбить новые займы, ни провести реформу налоговой системы. В этих обстоятельствах король под нажимом Неккера должен был уступить общественному мнению и согласиться на созыв Генеральных штатов, не собиравшихся с 1614 г. Соответствующий указ был подписан в сентябре 1788 г. Ни король, ни Неккер не думали о глубоких реформах и прежде всего хотели добиться от штатов новых ассигнований. Но их надежды на то, что депутаты будут послушно исполнять волю короля, оказались несбыточными.
По старинным законам выборы депутатов и их заседания должны были проходить по сословиям, причем при голосовании каждое сословие имело один голос. Депутаты третьего сословия с самого начала показали намерение сломать этот феодальный порядок и утвердить за собой решающее слово. Открытие Штатов происходило 4 мая 1789 г. в обширном здании, называемом Меню. Когда, при начале заседания, король покрыл свою голову, дворянство и духовенство воспользовались своим правом, сделав то же самое. Депутаты третьего сословия, хотя и не имели таких прав, демонстративно надели шляпы. При виде этого, король снял свою шляпу, и тогда все, поневоле, должны были последовать его примеру. С этой мелочной борьбы началась Французская революция. 6 мая все три сословия водворились в соответствующих им помещениях. Но первый же протокольный вопрос — о проверки законности избрания каждого депутата — дал повод к препирательствам. Депутаты третьего сословия объявили, что проверка полномочий должна быть всеобщей и что они не приступят к ней иначе как совместно с дворянством и духовенством. Депутатам двух первых сословий было предложено присоединиться к третьему. Целый месяц ушел на споры и препирательства. Наконец, так и не дождавшись дворян и священников, депутаты третьего сословия 7 июня провозгласили себя полномочным Национальным собранием и приступили к законотворчеству. Первым же своим постановлением они объявили незаконными множество податей и обязательств, взимаемых во Франции без утверждения народа. Решение это повсюду было принято с восторгом. Люди дальновидные увидели в этом своеволии начало революции. 19 июня герцог Ларошфуко и архиепископ Парижский предложили Людовику немедленно распустить собрание. Но король решился только на полумеру — велел запереть зал заседания третьего сословия. Однако депутаты собрались в зале для игры в мяч и поклялись, что не разойдутся до тех пор, пока не установят конституцию. Вскоре было объявлено, что король не может отменить законы, принятые собранием. Тогда же был принят закон о личной неприкосновенности депутатов.
Людовик больше не мог молча сносить эти неслыханные дерзости и приказал постепенно стягивать к Версалю войска. К началу июля здесь располагалось до 30 полков.
Этого было достаточно для начала решительных действий, но король медлил и опять упустил инициативу из своих рук. События стали разворачиваться с неожиданной быстротой. 12 июля Париж узнал об отставке Неккера и его отъезде в Брюссель. Весть об этом взбудоражила столицу. Прозвучал призыв: «К оружию!» Войска были направлены разгонять толпу, но это только усилило мятеж. Многие солдаты покинули строй и слились с народом. Вскоре пришло решение ударить по швейцарцам, которые еще сохранили верность королю. Но те отступили из города до появления народной толпы. Город оказался в руках восставших. 14 июля толпы народа двинулись к Бастилии и взяли ее после кровопролитного боя. На другой день Людовик заметил начальнику своего гардероба Лиан-куру, что это «можно назвать настоящим возмущением». «По-моему, это слабо сказано, — возразил Лианкур, — это революция». Королю пришлось признать свое поражение. 15 июля он явился к депутатам без конвоя, в сопровождении одних братьев и произнес речь, стоя с обнаженной головой и без всякого церемониала. Он сообщил, что уже отдал приказ войскам отступить от Версаля. 16 июля он обещал вернуть Неккера, а 17-го — отправился в парижскую ратушу и принял там трехцветную кокарду, которая стала тогда символом революции. В эти дни была создана Национальная гвардия, и маркиз Лафайет избран ее начальником. Воодушевленные поддержкой народа, депутаты на ночном заседании 4 августа приняли целый ряд революционных декретов. Все феодальные права и привилегии отныне объявлялись уничтоженными, дворянство и духовенство облагались налогами наравне с третьим сословием. Вместе с тем были уничтожены судебные подати, привилегия на право охоты и все привилегии и пошлины, выработанные феодальным правом. Военные и административные должности были объявлены доступными любому гражданину. Король утвердил все эти декреты лишь 21 сентября. В следующие дни бурная законодательная деятельность депутатов продолжилась: были вотированы «Декларация прав человека и гражданина» и основные положения конституции.
Между тем кризис все усиливался. В столице появились признаки голода. 5-6 октября толпа женщин, к которым потом присоединились и вооруженные мужчины, двинулась из Парижа на Версаль. Часть недовольных прорвалась во дворец и попыталась захватить королеву. В свалке было убито несколько человек. Только появление гвардии несколько охладило пыл нападавших. Чтобы успокоить народ, король и королева должны были выйти на балкон. На другой день, по требованию восставших, король переехал в Париж и обосновался в Тюильри. 4 февраля 1790 г. Людовик в Национальном собрании торжественно утвердил конституцию, по которой король получал высшую исполнительную власть. Законодательная власть вручалась высшему Законодательному собранию.
В это время Людовиком уже всецело владела мысль о бегстве, но для него долго не представлялось удобного случая. В октябре Людовик и Мария Антуанетта попытались тайно отправиться в Монмеди, однако были остановленны народом в Сен-Клу. В июне 1791 г. королевское семейство во второй раз попыталось покинуть Париж. Графу Прованскому удалось тогда благополучно добраться до границы, но сам король был узнан в Варение и под конвоем возвращен в столицу. Его престиж после этого пал очень низко. Собрание вернуло ему власть только 14 сентября, когда Людовик клятвенно подтвердил окончательно утвержденную конституцию. Вслед за тем Национальное собрание разошлось, а 1 октября, согласно конституции, открыло заседания Законодательное собрание.
Казалось, что после введения конституции компромисс в обществе найден. Но взаимное ожесточение вело Францию к внешней и внутренней войне. Множество роялистов эмигрировало за границу, где принц Конде сформировал из них армию. Австрия и Пруссия готовились поддержать ее самым решительным образом. Вооруженное столкновение с ними сделалось неизбежным. Опережая события, Законодательное собрание взяло инициативу в свои руки. 20 апреля 1792 г. Людовик по требованию депутатов и против воли объявил войну «королю Чехии и Богемии» (так именовался император Франц II по своим наследственным владениям). Боевые действия начались неудачно. Враги наступали. Кроме того, повсюду обнаруживалась измена. В мае-июне собрание приняло революционные декреты о ссылке не присягнувших священников и об образовании под Парижем военного лагеря из 20 тысяч национальных гвардейцев. Людовик наложил вето на эти законы и тем вызвал новое восстание в Париже. 20 июня огромная толпа вооруженных парижан окружила Тюильри. Часть народа прорвалась в залу, где сидел король. Людовика осыпали угрозами и бранью. От него добивались, чтобы он взял назад свое вето. Король отвечал на это, что он соблю-тает конституцию. В этой тяжелой ситуации он держался мужественно — принял поданный ему из толпы стакан вина и выпил его за здоровье парижского народа. Ему отвечали рукоплесканиями, толпа отхлынула, оставив Людовика в покое. Однако, несмотря на запрещение короля, из всех департаментов двинулись в столицу добровольцы, и пресловутый военный лагерь образовался сам собой. В эти дни в народе окрепла уверенность, что король стоит на стороне интервентов. Ппестиж его власти пал так низко, к ак никогда до этого.
Негодование сделалось особенно сильным и всеобщим после того, как герцог Брауншвейгский, стоявший но главе немецкой армии, опубликовал декларацию, в которой говорилось, что национальные гвардейцы, взятые с оружием в руках, будут наказываться как бунтовщики против своего короля. Он также грозил парижанам, что разрушит их город, если Тюильри вновь подвергнется нападению. Эта декларация сослужила очень дурную службу Людовику, которого с этих пор считали главным союзником пруссаков. Сразу после обнародования манифеста (28 июня) парижская коммуна стала готовить низложение короля. 3 августа мэр Парижа Петион явился в Законодательное собрание и от имени всех секций потребовал свержения Людовика. Депутаты не решились открыто пойти на такое нарушение конституции. Тогда коммуна стала действовать самостоятельно. Основной силой для свершения переворота стал Мар-сельский батальон национальной гвардии, прибывший в Париж 30 июля. В ночь на 10 августа мятежники ударили в набат. На рассвете королевская семья тайком бежала из Тюильри в залу Законодательного собрания. Около шести утра восставшие окружили дворец и попытались ворваться внутрь. Швейцарская гвардия открыла по
