- Вещь не наша, - сказал Коста. - Варяжская или свейская. У нас такие не делают.
На ободе, сквозь зеленый налет, проступали какие-то буквы. Глеб потер их пальцем, счищая плесень. Вгляделся.
- Похоже на латынь. 'Эксперимента... эст опти-ма... рерум магистра'.
- Растолкуй.
- 'Опыт - лучший учитель'.
- Гляди-ка! - Глеб впервые увидел на лице Косты неприкрытое удивление. - Откуда знаешь?
- Учился по книгам. - В груди затрепетало что-то похожее на гордость. Три года назад был в Византии с княжескими посланниками. Переводил...
- Молодец. - Во вздохе Косты прозвучала легкая зависть. - А я вот не сподобился...
Теперь настал черед Глеба взглянуть на него с удивлением. Мужик ведь зачем латынь?
Коста вдруг смутился, будто нечаянно выдал сокровенную тайну. Пробурчал, отвечая на незаданный вопрос:
- Думаешь, только вам, боярам, грамота нужна? - и тут же перевел разговор на другую тему: - Выходит, до нас здесь уже кто-то побывал?
- Выходит, так.
Глеб взял из костра головню и осветил ею пространство вокруг себя.
- А это что? Ну-ка...
Под стеной лежал скомканный лоскут, похожий на обрывок кожаного плаща. Глеб приподнял его и вздрогнул, увидев перед собой человеческий череп.
- Вот он кто-то...
Рядом с черепом тускло поблескивал маленький металлический овал. Глеб протянул руку и взял его. Это был золотой медальон с искусной гравировкой: корабль, плывущий по бурному морю. На обратной стороне чем-то острым было выцарапано слово 'Харальд'.
- Имя, - определил Коста. - Варяжское.
- Тонкая работа, - сказал Глеб, разглядывая рисунок. - Посмотри.
- Безделка! - Коста скривил губы. - У нас любой чеканщик лучше сделает.
Металл холодил ладонь. Глеб сжал руку в кулак, решив сохранить медальон при себе. Коста без тени брезгливости поднял череп и обнаружил под ним свернутый в тугую трубку пергамент.
- Это, пожалуй, будет поинтересней. Пергамент был изрядно попорчен стекавшей со стены влагой. Коста развернул его и увидел размытые ряды латинских букв.
- На, - протянул Глебу. - Это по твоей части.
Буквы были выписаны неровно, строчки то задирались вверх, то скатывались вниз, наползая одна на другую. Чувствовалось, что рука автора дрожала - так бывает от слабости или от волнения.
- 'Тертиум нон датур...' - прочитал Глеб, с трудом разбирая чужие каракули. - 'Третьего не дано. Теперь... когда передо мною стоит простой... слишком простой выбор - жить или умереть, - я понимаю это очень хорошо'.
- Кто 'я'? - нетерпеливо спросил Коста.
- Сейчас... Вот! 'Меня зовут Харальд. Хотя... правильнее сказать: меня звали Харальд... ибо если кто-то и будет читать эти строки, то произойдет это уже после моей смерти... Что ж... как сказал великий Сенека... вивере милитаре эст... жить - значит бороться. А в каждой борьбе есть победители и побежденные...'
- Сенека? Кто такой? - снова перебил Коста.
- Мудрец один... Не мешай! - Глеб отмахнулся от него и, вперившись взглядом в пергамент, склонился к огню. - 'Прошел ровно год с тех пор, как я покинул благословенную Норвегию и, памятуя о том, что... ни- гил эст ин интеллекте... нет ничего в уме, чего раньше не было бы в ощущениях... отправился на поиски приключений. Мой путь лежал в Биармию... или землю Тре, как называют ее на юге... землю, о которой слышал я столько небылиц, но где не бывал до сей поры ни один...' Клякса. - Глеб с сожалением пропустил несколько расплывшихся строчек. - '...два месяца, как я, обогнув Биармию с востока, вошел в Гандвик, который белокурые жители Гардарики...'
- Новгорода, - подсказал Коста. - Это по-варяжски.
- '...жители Гардарики называют Студеным морем. И здесь мне...' Опять размыто, '...погибла вся моя команда, а 'Конунг'... отличный корабль, построенный Бьорном Ремесленником и прошедший от Ланги до Гандвика... превратился в груду щепок...'
- Знакомая история, - грустно усмехнулся Коста.
- 'Я путешествовал по Биармии и... ад окулос... воочию видел то, чему раньше не верил, потому что это было слишком... абсурдум... нелепо...'
Костер угасал, и Коста подбросил в него еще несколько деревяшек бренные останки ушкуя, подобранные на берегу.
- 'Кто бы ни был ты, попавший в эти края и нашедший мое послание... я могу дать тебе только один... только один разумный совет: беги! Садись на свое судно и спасайся... Чем скорее ты покинешь Биармию, тем лучше будет для тебя и для тех, кто прибыл сюда вместе с тобой'.
Глеб замолчал. Слышно было, как в недрах пещеры капала вода.
- Совет не для нас, - сказал Коста. - И хотели бы уплыть, да не на чем. Читай дальше.
- 'Спасайся... ибо здесь ты встретишь то, что не могло возникнуть даже в самом богатом воображении. И если ты никогда не испытывал страха испытаешь... и если был уверен в собственных силах - разуверишься...'
Коста зевнул - напоказ.
- Скучно. Столько слов - и одни причитания. Ближе к делу!
- 'Я понимаю, что мои выражения могут показаться чересчур туманными, но мне и далее придется... обскурум пер обскуриус... объяснять неясное через неясное, поскольку мои познания слишком скупы, а моя речь слишком скудна, чтобы в полной мере описать увиденное...'
- Опять за свое! Что дальше?
- Дальше... все.
- Как все?
- Ничего не разобрать. - Глеб показал ему красное пятно, растекшееся на пергаменте.
- Как будто кровь... Неужели нельзя прочитать?
- Только отдельные слова. 'Спиритус' - дух... 'игнорамус эт игнорабимус' - не знаем и не узнаем... 'арбитрум либерум' - свободное решение...
- А вот здесь, внизу? - Коста ткнул пальцем в две чудом сохранившиеся строчки, которыми заканчивался текст.
- 'То, к чему я прикоснулся, это... мундус сенсибилис... мир, воспринимаемый чувствами, а не рассудком. Но я готов сделать еще один шаг, и, возможно, тогда передо мною откроется...'
Текст обрывался на середине предложения. Глеб свернул отсыревший пергамент и положил его рядом с черепом незнакомца.
- Эти мне ученые... - проворчал Коста и залпом допил воду из кубка. Ты что-нибудь понял?
- Понял, - ответил Глеб, и ему показалось, что пещера чутко прислушивается к их разговору. - Понял, что ничего хорошего нас не ждет.
- Тебе страшно?
- Мне? - Глеб пожал плечами. - Теперь не до страха. Надо думать, как выкручиваться.
- А мне интересно! - сказал Коста, блеснув глазами. - Хорошо бы попробовать этот мундус... как там дальше?
- Мундус сенсибилис. Чувственный мир.
- Хорошо бы попробовать этот мир на прочность.
- Булавой?
- Если понадобится, то и булавой. Оружие, кстати, я сберег.
Меч и булава - это было единственное, что осталось у них после крушения. Глеб снова перевел взгляд на череп Харальда.
