- Может, это сон?
- Ухо болело?
- Болело.
- Значит, не сон. Садись.
Глеб забрался в кережу, прикрыл ноги мягкой полстью.
- Поехали! - сказал Коста оленям.
Они тронулись с места - сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Лес кончился, упряжка вылетела на простор. В глаза опять хлынула сплошная белизна, закружила голову, заплескалась, закипела... Глеб не заметил, как заснул.
Его разбудил Коста. Над землей сгустились сумерки, но олени неслись, как два пылающих факела, освещая кережу и пространство на десятки саженей вокруг.
- Что-то случилось? - спросил Глеб, заметив в глазах у Косты тревожный блеск.
- Прислушайся.
Под копытами оленей негромко похрустывал наст. Сперва Глеб не услышал ничего подозрительного, но вскоре до его слуха донесся какой-то звук, похожий на комариный писк.
- Слышишь?
- Слышу. Что это?
- Не знаю. - Сжав в кулаке узду, Коста умерил бег оленей и весь обратился в слух. - Откуда?
- Кажется, из-под земли.
Непонятный звук шел снизу, просачиваясь сквозь пористый наст. Вот он стал громче... еще громче... раскололся на множество тончайших голосов, словно ке-режу окружила комариная стая.
- Опять какая-нибудь нечисть, - громко произнес Коста, и ему почудилось, что кто-то повторил эти слова.
- Тише! - сказал Глеб.
Сомнений не было - из нестройного писка стали мало-помалу вылепляться отдельные звуки, напоминавшие обрывки человеческой речи. 'Ара-ра-ра! Ара-ра-ра! - отчетливо донеслось из-под снега. - Чахкли! Чахкли! Ара-ра-ра!' В эти странные слова, произносимые чирикающей скороговоркой, вплеталось еще что-то, похожее на детский смех.
- Это люди! - сказал Коста. - Чтоб мне с места не сойти...
'С места не сойти! С места не сойти!' - радостно запищали голоса.
- Если люди, - проговорил Глеб, - то очень маленькие. С ладонь, а то и...
'С ладонь! С ладонь! Очень маленькие!' Коста потянулся к булаве, и над тундрой взлетел
его зычный голос:
- Кто здесь?
'Кто здесь? Кто здесь?' - хором подхватили невидимки. Очевидно, им доставляло большое удовольствие повторять каждое услышанное слово.
Олени Элльма спокойно бежали по равнине, пофыркивая и потряхивая головами. Судя по всему, они не испытывали ни малейшей тревоги.
- Вряд ли это нечисть, - сказал Глеб. - Не похоже. 'Вряд ли! Вряд ли! Не похоже!' - подтвердили снизу.
- Тогда кто?
- Мундус сенсибилис.
- Иди ты знаешь куда... - огрызнулся Коста и подхлестнул оленей. Н-но!
Глеб припомнил то единственное, но самое главное слово на языке жителей земли Тре, которое он выучил, общаясь с Пяйвием.
- Сейчас попробуем поговорить. Он приподнялся, держась руками за меховые бортики кережи, и во весь голос крикнул:
- Тиррв!
'Тиррв! Тиррв! Тиррв!'
- А теперь по-русски... Здравствуй! 'Здравствуй! Здравствуй! Здравствуй!'
- Так-то лучше...
Глеба разобрало внезапное веселье.
- Мы из Новгорода. Из Новгорода! 'Из Новгорода! Из Новгорода!'
- Не ори, - обернулся Коста. - Накличешь...
Голоса и смех окружали их до тех пор, пока олени не перенесли кережу через замерзшее озерко. После этого наступила тишина, лишь по-прежнему похрустывал снег под острыми копытами. Упряжка углубилась в густой лес, и со всех сторон ее обступили мрачные сосны. Олени пробирались между ними медленно и осторожно.
- Смотри-ка! Вежа, - сказал Коста, углядев впереди остроконечный холмик.
- Одна? В такой глуши?
- Ну и что! Вспомни Элльма. Глеб привстал и посмотрел вперед.
- Может, это погост Истертой Скалы? Может, мы уже добрались?
- Так быстро?
Они подъехали поближе. Вежа стояла под разлапистой сосной, окруженная сугробами. Вместо оленьих шкур она была покрыта мхом и дерном и выглядела убого.
- Нет, погостом и не пахнет, - уверенно сказал Коста. - Тут, пожалуй, верст на сто вокруг ни одной живой души.
- Но кто-то же в ней живет!
- Сейчас поглядим. Ну-ка, стойте!
Он потянул узду, но олени замотали головами и потащили кережу дальше. Незнакомая - или, наоборот, знакомая? - вежа пугала их. Глеб заметил это и тронул Косту за плечо.
- Давай не будем останавливаться... Мало тебе медведя?
Упоминание о медведе только раззадорило Косту. Намотав поводья на кулаки, он откинулся всем телом назад, и олени стали. Над вежей курился легкий дымок, но рядом с ней не было видно ни человечьих, ни оленьих следов.
Глеб потянул к себе меч.
- Помнишь, что говорил Элльм? 'Огги сделает все, чтобы вам помешать, поэтому дайте оленям волю...'
- Помню. - Коста пружинисто выпрыгнул из кере-жи. - А еще он говорил, что в нас есть сила. Разве не так?
- Лучше не рисковать.
Коста взял булаву, сделал несколько шагов по хрустящему снегу.
- Чего ты боишься? Мы только заглянем. Если что - олени у входа.
Вдвоем они осторожно подошли к веже. Коста, держа булаву наготове, отдернул завесу и шагнул внутрь.
В лицо пахнуло затхлостью. Посреди вежи, в очаге, мерцал слабый огонь, возле которого, накинув на зябкие плечи затертую до дыр оленью шкуру, сидела древняя старуха. Увидев нежданного гостя, она часто-часто заморгала глазами цвета остывшего пепла, но на ее сморщенном лице Коста не прочел ни тревоги, ни страха. Больше в веже не было никого.
- Заходи, - бросил Коста через плечо и прицепил булаву к поясу.
Глеб шагнул через порожек.
- Тиррв!
- Тиррв, - ответила старуха скрипучим голосом. - Ке тыйй либпе?
Коста развел руками.
- Извини, бабуля, мы не местные.
- Ке тыйй либпе? - повторила старуха, не двигаясь с места. - Каст тыйй пудэт?
- Что она говорит?
- Откуда я знаю! - Глеб оглядывал затканные плесенью стены. - Наверно, спрашивает, кто мы такие.
