– Яд был хорош, это уж ты мне поверь. Ведь именно меня подозревают в том, что снабжал младшего князя этой отравой. Он-то вмиг как в воду канул, а я сижу себе в торговом ряду и ни о чем не подозреваю. Благо Ефрем, старый мой знакомец, вовремя предупредил да помог отплыть. Обещал на время моего отсутствия пристроить товар в надежное место. Уж не твое ли селище он имел в виду?
– Думаю, что нет, мы с ним с того раза, как зимой познакомились, и не виделись больше.
– Вести дела в смутном княжестве, как его называют и во Владимире, и в Муроме, и в Суздале, очень непросто. Не скрою, что народ здесь побогаче, чем в других местах, но мне интересно и обратно домой не с пустыми ладьями возвращаться.
На вид Рашиду было лет сорок, может, чуть больше. Поджарый, стройный. Он носил большого размера балахон с длинными и широкими рукавами, широкий пояс с золотыми бляхами и пряжкой, черные войлочные сапоги с кожаными туфлями – будто валенки с галошами, но остроносые, расшитые замысловатым орнаментом. Восточный купец разительно отличался от местных тем, что тщательно брил бороду и голову, не носил усов. На голове красовалась каракулевая шапка на манер папахи, да и при нем я заметил овчинную накидку, очень напомнившую мне кавказскую бурку.
– Все мои склады в крепости Этиль, там и дом, и семья. Казары очень гостеприимный народ, и если знать их обычаи и нравы, то можно неплохо вести дела.
– А чем торгуете?
– Специи, индийский перец, кора хинного дерева, гвоздика, тмин, ореховое масло. Но чаще шелк, ладан, сирийское железо. Обычно набираю заказы от моих посредников в городах и уже с посыльными и охраной отправляю товар.
– А здесь что берете, если не секрет?
– Деготь, бересту, – ухмыльнулся Рашид, поправляя накидку, – мед. Шкуры беличьи, бобровые, соболя, рыси. В Казарском ханстве зимы тоже лютые, под стать здешним, потому меха – товар ценный. Я стараюсь быть мудрым как в выборе товара, так и в выборе партнеров. И, правду сказать, младший князь меня больше устраивает на рязанском престоле, нежели нынешний, Ингвар. Теряющий разум – теряет жизнь, а безумства часто приводят к войнам, распрям.
– Я слышал, что владимирский князь, муромский да и прочие окрест не против будут вернуть себе рязанские земли.
– Как бы странно это ни звучало, уважаемый Аред, но всем в этом княжестве правят не ставленники киевского князя, а самые обычные ходоты.
– Ходоты? Это еще кто такие?
– Вожди племен, – пояснил Рашид, прикрывая глаза. – Вот твой знакомый, например, боярин Дмитрий Васильевич, один из весьма уважаемых мокшанских ходотов, да и мещерские племена его уважают. А если бы в свое время не дали его предкам боярский титул, то и нынешний князь у власти бы не задержался дольше, чем того захотят на совете вождей.
– Вот оно как! Удивил ты меня, Рашид. Выходит, что Ингвар – не больше, чем шахматный король!
– Что я слышу! – встрепенулся Рашид и попытался было вскочить на ноги. – Варяг говорит мне о шахматах!
– Ну, я имел в виду, что в этой игре король фигура важная, но малосильная, за него бьется свита – слоны, пешки, ферзь…
– Это приятная ошибка, – пробубнил Рашид и, чуть успокоившись, снова сел на поперечную скамью.
– Я не очень понимаю.
– В Этиль часто приходят северные суда. Драконьи корабли, очень красивые, очень надежные, большие. Я знаю многих варягов, норманнов, вендалов, но ты не один из них.
– Да я вообще с луны свалился! – буркнул я, сбрасывая капюшон, чтобы осмотреться по берегам.
– Вот это больше похоже на правду. Внешне ты, конечно, похож на варяга, скрывать не стану, и говор мне твой незнаком, но тут скрыто что-то большее.
– Я не хочу тебе лгать, Рашид, ты проницательный человек, но и правду сказать не могу, ты ведь все равно примешь ее за ложь и не поверишь ни единому слову.
– Как сказал один древний мудрец, «тайна – что пленница, пока на языке печать, она твоя рабыня, как только раскрыл рот, ты ее раб». Не становись рабом своих тайн.
– Прежде я слышал, что Этиль это река, не знал, что еще есть такой город.
– И река, и крепость. Знатная крепость, скажу я тебе, построена так же надежно, как стены великого Отрара. Сам город мы называем Хамлых, что в переводе означает «ханский город». Он разделен рекой на дворцовую часть и купеческую.
– А Отрар что за город? Я о таком даже не слышал.
– Сам я там был только в детстве, но слышал от верных людей, что десять лет назад город разрушили. В городе было совершено преступление, казнили ханских послов. Это очень большое оскорбление. Тогда войска Джиу-Чи встали у стен города, осаждая его весьма умело. Тем не менее битва длилась несколько месяцев, и крепкие стены должны были выдержать и дольше, но нашелся в городе трусливый человек, который открыл ворота города, и Джиу-Чи вошел в крепость, безжалостно убивая всех – и детей, и стариков. Говорят, что потом сам хан казнил предателя, открывшего ворота его армии. С тех пор о городе мало известно, караваны обходят те места стороной.
– Да уж, поучительная история. А что же твой этот, как его, Хамлых – он тоже сможет удержать осаду?
– Я бы не стал это проверять. В городе живет столько людей, все разных вер и от разных народов. Живут не бедно, так что случись кому-то достаточно сильному напасть на город, то жители скорей откупятся. Да и казарский хан слишком труслив, чтобы полезть в драку с великой степью.
Кормчий, неразговорчивый старикашка, правил лодкой неспешно, лишь изредка подгребал единственным веслом закрепленным на корме. Легкое судно медленно влекло течением, и от этого клонило в сон. Я не заметил, как задремал, словно младенец в колыбели, пригретый теплыми лучами восходящего солнца. Проснулся от небольшой качки и довольно громкой беседы.
Наум и Мартын сидели на носу лодки и демонстрировали Рашиду мои поковки.
– …А вот этот меч мастер делал две седмицы подряд! – нахваливал Мартын мой эсток, демонстрируя гравировку на лезвии. – Я однажды только на четверть из ножен вынул да по неосторожности так себе руку рассек. Очень острый меч! Сучий ерник как косой сечет, аж под корень, и хоть бы зазубрился!
Принимая из рук подмастерья меч, Рашид прикинул вес, внимательно осмотрел гравировку и рукоять, попробовал лезвие на изгиб.
– Восемь тысяч слоев металла, – пояснил я, вставая с лежанки, – самая лучшая сталь, что только была в моем распоряжении. Узор вдоль лезвия – результат сложнейшей закалки. Рукоять утяжелена бронзовыми вставками и упором. К сожалению, при том, что оружие обоюдоострое, оно очень трудное в управлении. Можно сказать, что клинок с характером. Обычный мечник таким скорей сам покалечится.
– Я теперь воочию вижу то, чем так восхищались все мои прежние собеседники. Этот клинок напомнил мне работу сирийских мастеров.
– Да, в основе клинка дамасская сталь с легирующими элементами.
– За то, чтобы не выдать этот секрет, многие мастера добровольно шли на смерть, за обладание секретом начинались жестокие войны. А тут, в глухом лесу мещерских племен, безвестный Аред кует оружие, достойное ханов! Я хорошо разбираюсь в оружии, друг мой, и могу дать оценку любому клинку, и как человек, умеющий им владеть, и как торговец, знающий, что ценить. Но такое оружие мне раньше видеть не приходилось! В чем его особенность?
– Это оружие мастеров, скажем так, не очень отягощенных бременем чести. Есть образцы такого оружия с волновой заточкой, так называемые «пламенеющие клинки». В скором времени за применение такого оружия будут безжалостно казнить.
– И ты, Аред, считаешь достойным делать подобное оружие?
– Я не руководствуюсь принципами морали и чести. В какой-то момент мне будет необходимо просто выжить, а уж как это произойдет – не важно. У меня мало знакомых, а друзей нет и вовсе, так что бороться за собственную жизнь мне придется в одиночку.
Мои слова о методах выживания Рашид комментировать не стал. Возможно, оставил на
