дела куда более масштабные и непростые.
– Наше селище, что по весне Юрий со своими босяками пожег, ты, Артур, помнишь, – начал старик издалека свою тему. – Так вот, не ты один из охотников тогда к нам захаживал. Все, кто зимой по льду реки шел, всегда к нам на огонек заглядывали. Вот две зимы назад и забрел ко мне черемис. Бывалый охотник, но и приврать тоже большой мастер был, водилось за ним. Все похвалялся медвежьей шубой да сапогами. Сказывал, что одним только березовым колом забил шатуна. Да только не о нем речь. Что есть, то есть, охотник был славный, бывалый, добычи много приносил. Поведал он мне однажды, что ходил как-то мещерской стороной, повстречал стаю волков. Те на опушке, у оврага, загнали и зарезали лосей, вот и пировали.
Он тогда встал как вкопанный, потому как знал, что нюх у волка слабже, чем уши навостренные, а уж зимним сумраком они его, стоящего с надветру, и не учуют. Вот и сказывал он тогда, что волков тех в стае было не меньше трех десятков, да щенков с пяток или того больше. Но не о стае он мне тогда говорил, это все так, присказка. Задумал было черемис уйти, чтоб не знаться с целой стаей, как вдруг заприметил, что из леса вышел вроде как волк, а вроде вепрь, прошел саженей десять, да как встанет на задние лапы, да обернется человеком! Тут-то черемис и бросился восвояси. Сказывал, что всю ночь как зверь загнанный бежал, пути не разбирая, лишь бы не настигли, проклятые.
– Хорошая история для деток малых, чтоб под вечер страшилками позабавить. Но нам-то с тех баек какой прок? – спросил я деда, совершенно не впечатленный этой историей.
Гаврила, изможденный и вымотанный долгими поисками, сел на лавку у печи, но продолжал слушать рассказ старика, чуть прикрыв глаза.
– А тот и прок, что если в волчьей стае завелся нечистый, то нам, стало быть, следует его сыскать, словить да на княжий суд отправить. Нам за такой добычей большая польза будет, и тебя, грешного, обелим перед князем да боярами, и лихо сведем восвояси.
– Слушай, дед! Да и ты, Гаврила. То, что Маланья пропала – это беда. Сыскать надо, если жива, конечно. Волчья стая ли тому виной или чудо-юдо болотное – не знаю, а к князю на поклон бежать с добычей, это, знаешь ли, не по мне. Волки – это тебе не шайка душегубов, за ними еще как побегать придется, а у меня крепость, люди, дел невпроворот! Сплю по четыре часа в сутки, а теперь еще и на охоту, да за кем! За волками! Пропади они пропадом!
– За дюжину волчих шкур товарник Игнат гривну дает, по полгривны за щенят дюжину. Вот и кумекай, Аред-батюшка, стоит ли того охота. Да коль не словим того оборотня, так хоть Маланью сыщем, – сказал Еремей да посмотрел на меня так, что я понял: Маланью больше не сыскать.
– А вот я бы волков стаю взялся побивать! – воскликнул Наум, свешивая ноги с печи. – Шубу бы себе пошил. Зима скоро, а на мне тулупчик овчинный, плешивый да кургузый.
– Сонных мух тебе от браги рукавами побивать! – возразил ему брат Мартын, выползая из-под лавки у наших ног. – Полевки на своем веку не словил, а туда же! Волчью стаю побивать!
– Ох, сейчас как вдарю тебе, Мартынка, по бокам, чтоб не заикался! – рявкнул Наум и спрыгнул на пол, да так грузно, что аж доски затрещали под его босыми ногами. – Вон скамейку об тебя поломаю…
– Ну-ка хватит! Всем стоять! Вы, два бездельника, почему не в мастерской?!
– Это я их спровадил, – вмешался дед Еремей и добавил уже чуть тише: – от греха подальше. Что с них проку, покамест белый камень в ямах жжем да песок сеем? Они, соколики, – добавил дед с натянутой ухмылкой, – всю ночь, почитай, камень тот ворошили.
Глядя на старика исподлобья, оба брата, не сговариваясь, стали почесывать кулаки.
– Так, ладно, я смотрю, добровольцев сыщется много, так что отвертеться от этой забавы мне, видать, не удастся. Но не это главное, проблема в том, что стая завелась у меня под боком, и я не намерен это терпеть. Людей и так не хватает. И чего им вдруг вздумалось на людей охотиться? Им что, дичи мало, коров да лошадей по селищам не достает? Пусть вон хоть вепрей бьют да режут, хоть лосей.
– Говорю тебе, Аред, что неспроста они человека взяли. Оборотень там лютует! – возмутился Еремей, потрясая тощим кулачком.
Он всегда называл меня Аредом, когда злился или не находил понимания, а в обычных делах да в добром духе или напоказ силился обращаться по имени, особенно с тех пор, как Ярославна стала хозяйкой в моем доме.
На долгие разговоры времени не было. Что проку трепаться без умолку, когда такая проблема нависла. Что я знаю о волках? Немного, если признаться. Знаю, что они весьма крупные хищники, умней, сильней и больше собак, охотятся как поодиночке, так и стаей. Никогда не станут уходить с насиженного места, если там полно добычи, случись что, не побрезгуют и человечиной, да и сородичами. Короче говоря, опасные твари, как ни крути, и мириться с их рассадником у себя под боком совсем не хотелось.
Я никогда не был любителем охоты, тем более не одобрял охоту ради развлечения. Но сейчас готов был сам отправиться в лес и разобраться с этой проблемой раз и навсегда. Свободные дороги, не отягощенные разбойниками, хищниками и прочей нечистью – ключ к успешному процветанию моего пока маленького бизнеса. И это моя забота, коль скоро гостей зазываю. Если прознают не сильно-то храбрые купцы да товарники, что завелись подле Железенки волки, да не простые, а с оборотнем во главе, то не видать мне успешной торговли как своих собственных ушей.
В мои планы не входил промысел шкур, и поэтому я намеревался эту стаю просто уничтожить – вот будет хороший урок для моих стрелков. Но, чтобы попусту не бродить по лесу, я в тот же вечер снарядил семерых охотников, дабы обшарили окрестности и сыскали ту самую стаю, или хотя бы ее следы.
Применить хоть ничтожное количество пороховых зарядов в этой охоте я считал полезным. Технологию изготовления держал в секрете даже от старожилов собственного поселка. Испытывал только вдали от случайных свидетелей. Частично ведали тайну лишь мои верные спутники Наум и Мартын, которых от этой охоты даже сладким пряником не отвадишь, да Рашид, который так вовремя стал снабжать меня компонентами для производства. Я считал, что применение пороха еще раз укрепит мою славу Ареда, колдуна, способного справиться с любой проблемой, да так, что всем чертям в аду тошно станет. И никакие волки-оборотни да кикиморы с лешими ему, то есть мне, не помеха. На каждого найду управу, со всяким совладаю.
Уничтожить стаю волков, выставить на всеобщее обозрение доказательства расправы, поддерживая тем самым свою репутацию – это просто очередная пиар-акция, не более того, но все оказалось не так просто.
Дьявол! Я в этой дикости и сам стал каким-то неадекватным! В таком темпе и с этими нравами я вскоре начну насаживать на колья головы убитых врагов, если такие появятся. В моем положении методами не брезгуют. Но моя сила не должна быть грубой, первобытной и примитивной. Мне хватает образования и примеров из прошлой, цивилизованной жизни, чтобы уверенно удерживать свой пока что очень хилый авторитет, благодаря хитрости, коварству, интригам и знаниям. На грубую силу рано или поздно всегда найдется адекватный ответ, а вот на хитрость, если она удачная, отреагировать будет непросто.
Авдотья и Еремей о чем-то шептались, стоя у изгороди дома. Чуть поодаль от них на поваленные бревна взгромоздился мужичонка, широкий в плечах, коренастый, плешивый, с рябым лицом и выгоревшими колтунными прядями, свисающими по бокам от ушей. Длинная борода была криво подрезана, на исподней рубахе под душегрейкой отчетливо виднелись свежие жирные пятна от еды.
– Вот, Аред-батюшка, Захар Семясейный, всех волков окрест Коломны повывел, а как стар стал, кадомить пошел по миру. Где лесом, где полем, на селищах работы спрашивает. Бобыль, ныне вольный от боярской дворни, но теперь без кола без двора. Просится к тебе в услужение, как только прознал, что ты волка побивать идешь.
– А здесь-то он откуда взялся?
– У купчишек на стругах, в подмогу на веслах работал. Рука у Захара крепкая, он славен тем, что всюду с булавой каменной промысел ведет. Ему что волк, что лось, что куница, что лиходей – всех булавой бьет.
– На охоту возьмем, что за дело, а коль покажет себя, так и определим, куда пожелает.
– Мне, батюшка, велика охота подсобить тебе в добром деле, – сказал сам Захар, чуть поклонившись и запихивая шапку за пояс. – Люди разное про тебя говорят, а я всему не верю. Никому не верю. Брешете, отвечаю, что говорите, не ведаете! Вот мне и должно самому поглядать и после за слово ответить, потому
