— Все не можешь отказаться от идеи отомстить здешнему князю? — вдруг спросила Ольга, подъезжая ближе.
— Отомстить?! Возможно, — буркнул я и покосился на ведьму, настороженно смотрящую мне в глаза. — Но не убить. Месть ведь это не только возможность намотать на кулак кишки врага. Это не грубое ремесло, а скорей тонкое искусство. Хочу почесать когти.
Проезжая мимо приземистых курных изб, стрелки зарядили винтовки, пристегнули штыки и запахнули вороты кольчуг. Мои доспехи сейчас были разобраны и лежали в большой сумке на одной из вьючных лошадей. Что бы ни произошло, я не собирался лезть в драку. Требовалось пополнить запасы, возможно, подковать лошадей, передохнуть и отправляться дальше. Не найдя богатой добычи в развалинах моей крепости, ордынцы двинутся на запад. Они ни за что не остановятся на достигнутом. Коломна сдастся без боя. Ее и я бы взял с парой десятков стрелков. Следом Москов. Князь Михаил, сидя в крепости, попытается договориться, откупиться, и даже если останется жив, участь его будет незавидной. Ярослав стар, так что Владимира ждет та же участь. Александр давит ливонцев на западе, у Пскова, но без поддержки княжьих домов ему крышка. Придется уступить позиции. Хаос и разорение шагают по моим следам. Когда-то я смог выиграть одну битву, но проиграл всю войну. Лишь на короткий срок смог отложить неизбежное.
— Знаешь, — обратился я к Ольге, — а ведь я никогда в жизни не был за границей. Не выезжал за пределы страны. Собирался много раз, да все как-то не получалось.
— Да-а?! — удивилась ведьма, чуть изменившись в лице. — А я, даже если захочу, не вспомню всех мест, где бывала. Ну, разумеется, за исключением Австралии и обеих Америк. Даже в Индии бывала пару раз, представляешь?
— Ну и как впечатления от Индии?
— В первый визит, лет триста назад, мне отрубили руку за воровство. Второй раз прибыла с послом Персидского шаха и подцепила какую-то лихорадку. Поверь мне, Артур, мотаться по заграницам в нынешние времена может быть опасней, чем голой грудью на копья бросаться.
— Да уж, веселые были туры по горящим путевкам. Ты права, я мыслю слишком современно. Вот ляпнул тебе про заграницу, а у самого в голове песчаные пляжи, лазурное море, зонтик над деревянным шезлонгом.
— И три взвода охраны от тамошних башибузуков. Нет уж, я от поездок по теплым странам зареклась. Пусть уж лучше туманы да белые ночи, чем жгучее солнце и шайки дикарей. Я в крестовом походе достаточно нашасталась по пустыням, на всю оставшуюся жизнь. С меня довольно.
— Ну на север так на север. Мне нужен отпуск. Да, черт возьми, не просто отпуск, а долгие каникулы с работой над ошибками. Хоть годик пожить в тишине, без войн, без драк и вечного напряга. Что я, в конце-то концов, пашу как проклятый? Больше всех надо?!
— Не знаю, сможешь ли, — усмехнулась Ольга. — Знаю тебя немного, но почему-то мне кажется, что больше недели без дела ты не высидишь.
— Правду сказать, не пробовал, но все когда-то бывает впервые. В прежней жизни бездельничать у меня получалось на отлично.
Стрелки, едущие впереди нас, вдруг насторожились и, не произнеся ни слова, подняли оружие на изготовку. Я лишь осмотрел собственное снаряжение и вынул одну ногу из стремени. Случись заварушка, кавалерист из меня никудышный.
— Что встрепенулись?
— Ворота распахнуты, стражи нет, а над башней, вон, с западной стороны, дым видать, — тут же ответил кто-то из них, не оборачиваясь.
— Ордынцы? — предположил я.
— Нет, — отозвался Савелий, обернувшись, — те бы первым делом дозор послали, конный разъезд. А тут ни души, вот только с холма три обоза сходят.
Мы бы долго еще могли гадать да строить предположения, если бы в какой-то момент под стенами кремля не прогремел взрыв. Тут уж никаких сомнений не было, что это кто-то из моих куражится. Даже догадываюсь, кто именно.
Вырвавшись вперед, рискуя нарваться на копья затаившейся стражи, я проскакал через мост и стал подниматься на Ведьмину гору. От реки нам не было видно, сколько тысяч людей собрались за домами и дворами у ворот детинца. Завидев нас, люди расступились, а некоторые так и вовсе бросились наутек.
По двору крепости свирепо вышагивал Скосарь Чернорук, пугая всех окружающих воронеными механическими приводами на широких плечах. Воевода раскраснелся от крика и гнева. В правой железной клешне он держал увесистую булаву. Тулуп воеводы валялся на снегу, рубаха распорота на груди. По всему видать, пик его бурной речи с разрыванием рубахи уже миновал. Неровной шеренгой перед воеводой стояла вся княжеская рать. С тылов перепуганных вояк теснили стрелки числом всего около десятка, а у крыльца, возле развороченных взрывом дверей, Мартын и Наум тихо мутузили одновременно трех бояр и самого князя Михаила, накинув им на головы их же собственные шубы.
— Хоть один чумазый хряк пасть раззявит, враз зубами подавится! — хрипел Скосарь, держа булаву наизготовку. — Сопли подтирать не научились, а уже на Скосаря дружину копья подняли!
Из дворовых построек, дико гогоча, вывалила орава карагесеков, бесшабашных степняков, которые последнее время вертелись в охранении Новой Рязани. Здоровенные, сильные, проворные карагесеки волокли нехитрую добычу: кто овцу, кто курей, а кто и бабу за волосы.
— Отставить грабеж! — выкрикнул я, подъезжая ближе. — Это как же понимать?! Что за произвол?!
Карагесеки замерли как вкопанные, Скосарь щелкнул переключателем на левой руке и выронил на снег булаву. Мартын с Наумом повалили наземь бояр да князя и уселись на них верхом, как на тюфяки.
— Князь! Батюшка! — Повалился неуклюже в снег на колени Чернорук, растягивая рот в довольной улыбке. — Живой! Здоровехонький! А мы уж было худое подумали да решили с недругом твоим, кровником Михаилом, посчитаться.
— Проще говоря, решили пощипать тутошнюю знать, покуда Орда не явилась. Знаю я вас: разбойниками были, разбойниками и остались!
— Хвала предкам, что ты, свет наш, подоспел, а то б мы…
— Ратникам оружие вернуть, — перебил я его словоблудие, — кого побили, тому подсобить, наворованное воротить! Чуть не опозорили меня, отморозки!
— Послушай, — вдруг спросила Ольга почти шепотом, — их тут всего-то десятка два, три, они что ж, весь город этим числом взяли?
— Нет, не они, — ответил я с усмешкой, видя искреннее удивление ведьмы, — слава их дурная этот город взяла. Когда Орда первый раз перла, Скосарь Пронск зачищал, так лютовал, стервец, что по сей день всяк, услышав имя его, крестится. Наум да Мартын, тех и вовсе за людей не считают. Несет молва байки, что, дескать, бесы они, коих я, колдун, наворожил себе во служение. Ну а карагесеки, этим человека зарезать, что высморкаться, одной рукой ножиком, как пером, распишет, а второй все ценное снимет. Стрелки же мои, няньки мордатые, вон, глянь, стоят, ухмыляются, а ведь каждый пятерых ратников княжеских мог на штык намотать, мимо проходя.
Подъехав ближе к княжеской дружине, стоящей с опущенными головами, я только испепеляющим взглядом прошил Скосаря. Тому хоть бы хны, строит мне невинные глазки. Чудище! Обращаясь к поникшим воякам, лишь немного привстал в седле и толкнул речь:
— Поднимите оружие, воины! Мы вам не враги. Враг не сегодня-завтра у стен встанет. Орда на Руси, да не гостем в города наши идет. Разгоните толпу зевак у ворот, успокойте. Выставите караулы, вышлите дозоры, коли воевать собираетесь. Раздайте оружие всем, кто пожелает город защищать. Остальных по окрестным деревням отправьте. О князе своем не переживайте, погостим у него до вечера, поговорим по душам да уйдем своей дорогой.
Услыхав мои слова о князе, Наум и Мартын, эти два клоуна-переростка, подняли побитого Михаила на ноги, тормоша его, словно тряпичную куклу, накинули на плечи шубу и прислонили к резной опоре крыльца. И с довольными рожами уставились на меня, будто ища одобрения. Вид у князя был потрепанный. Волосы всклокочены, под глазом наливался синяк, бровь отекла, а из носа сочилась тонкая струйка крови. Еще месяц назад я бы разграбил этот город, сжег бы в нем все, что только может гореть, но только не теперь. Ведь именно разорения от меня ждет и без того перепуганная московская знать во главе с Михаилом.
