женщина с всхлипами и причитаниями повисла на груди Наума, только что снявшего с себя маскировочный плащ. Старуха так громко кричала, в то же время не скрывая радости. Ее сухие пальцы вцепились в братьев так крепко, что казалось, она никогда их не разожмет. Наум спокойно погладил женщину по голове и что-то сказал на незнакомом мне языке. Ольга подошла ближе, сама с удивлением наблюдая за всем произошедшим. Минутой позже, когда во всем разобралась, пояснила для меня все случившееся.
— Старая лопарька, Аннеке, узнала своих подопечных. Когда братья были еще маленькие, она была их нянькой. Служанкой в доме Аритора.
Ольга тут же обернулась к старейшинам и стала громко и с напором что-то втолковывать удивленным людям, то и дело указывая на меня.
— Госпожа говорит, — перевел подоспевший Сурт, — что волею богов братья попали в дом князя- колдуна и выросли в нем, став великими воинами. Она рассказывает, как они вдвоем захватили крепость Москов, которая в десять раз больше, чем Бьерн. И еще она говорит, что более достойных королей, кроме самого Бьерна, эти земли еще не видели.
— А сам-то ты как считаешь? — спросил я у парнишки.
— В долгом пути я видел много подвигов. Я стоял на стенах великой крепости, князь. И если моей несчастной земле достанется хоть толика той силы, которую вы все принесли с собой, я буду считать, что не зря прожил жизнь.
— За Гунтера и Эрика! За доблестных королей! — вдруг выкрикнул громко Ульвахам, поднимая вверх рог, наполненный медом.
Все члены его команды, давно ищущие повод выпить, последовали примеру капитана. Стоявшие в нерешительности люди, видя такую серьезную поддержку законных наследников, одобрительно закивали.
Стоящий позади нас Скосарь резким движение сбросил на пол маскхалат, выставляя на вид устрашающего вида механические приводы на руках, и стал толкать братьев ближе к тому месту, где у большого очага стоял королевский трон. Толпа одобрительно взревела. Перекрикивая хриплые голоса воинов, Ольга попыталась что-то сказать старейшинам, но ее уже никто не услышал.
Тихий переворот в отдельно взятом королевстве прошел на удивление спокойно и даже весело. На следующий день закатили пирушку по поводу возвращения законных наследников, которых, похоже, рады были приветствовать почти все. Свою значительную лепту внес Ульвахам, брат Урге. В большей степени благодаря именно его поддержке все прошло так гладко. Морской волк был не промах и четко понял, на чьей стороне сила. Все это время Ольга бдительно следила за всеми разговорами и происходящими событиями. Только на третий день немного расслабилась.
— Поехали, Артур, покажу тебе свой, — тут она чуточку запнулась, но сразу же добавила: — наш дом. Не бог весть какая лачуга, но пока единственная.
— Надеюсь, баня там имеется? А то на мне скоро поганки расти станут.
— И баня, и мыло, и выпить что тоже найдется. И даже мягкая кровать.
Отдых после почти пяти месяцев утомительного пути был просто необходим. Мне сейчас было совершенно наплевать, как и где. Я просто должен проснуться чистым, под крышей, с полной уверенностью в том, что больше никуда не надо ехать, продираясь по лесам и болотам.
Дом Ольги располагался довольно далеко от крепости. Дорога, что вела к нему, была еле заметна и петляла между жиденьких перелесков, по берегам мелких озер. Дом стоял на берегу одного из них в паре десятков метров от воды. Поднятый высоко над землей на массивных сваях, он все равно казался уютным и теплым.
— Вот и моя избушка на курьих ножках, — хихикнула Ольга, протягивая мне руки, чтоб я смог помочь ей спуститься с лошади.
— Только Баба-Яга живет в этой избушке очень уж симпатичная.
— Не падай в обморок, входя внутрь. Здесь всякого хлама не меньше, чем в твоей прежней мастерской.
— Так даже лучше, — усмехнулся я, не желая отпускать ее руку, — буду думать, что действительно у себя дома.
Пока я занялся лошадьми, Ольга суетилась по хозяйству. В какой-то момент пришел сосед, крепкий и простодушный старик. Попытался заговорить со мной, но когда увидел Ольгу, тут же снял шапку и поклонился.
— Это Сверкер, землевладелец, — пояснила Ольга, проходя мимо меня к старику. — Он присматривал за домом, пока меня не было.
Беседа Ольги со стариком вышла долгая. Я успел войти в дом и осмотреться. Заметил в большой комнате действительно чуть ли не лабораторию с множеством реторт, колб, каких-то кувшинов и жбанов с настойками. Кучу не знакомого мне оборудования и приспособлений. Спальная комната, вернее, отдельный угол был крохотный, но ухоженный. Часть стены была заставлена сундуками, какими-то бочонками. Ее лаборатория, как самая большая из комнат, была одновременно и кухней, и столовой, и котельной. Я уж и отвык от такого уклада. В своей крепости делал все, как в современном мире, с удобствами. Светлые комнаты, теплые и высокие, чтоб не сгибаться при входе. Глядя на ветхие стены, простоявшие уже, наверное, не один десяток лет, я понял, что в скором времени займусь строительством. Мне все равно понадобится новая мастерская, более просторный и укрепленный дом. Княжеский титул — это просто слова, тем более что здесь они не имеют никакого значения. Припасенная казна — другое дело, но любые припасы рано или поздно заканчиваются, так что надо будет обеспечить себя стабильным доходом, прежде чем иссякнет последнее золото. Надеюсь, та часть оборудования, что мне удалось вывезти из крепости, поможет в налаживании новой жизни. Ведь я же не знаю, на какой срок это место станет моим новым домом.
В какой-то момент я почувствовал себя так, будто попал в эти суровые края и в это время не двадцать лет назад, а только что. Все казалось чуждым и незнакомым. Здесь даже запахи были совершенно непривычными, новыми. Возможно, большую их часть составляли бесчисленные Ольгины настойки и эссенции, но от чуждости края в целом я пока не мог избавиться. Это порождало чувство тревоги, пока еще не осознанной, но вполне явной. Достаточной для того, чтобы быть настороже. Внешне ничем не проявляясь, это ощущение обострило мое восприятие окружающего мира. Ясно давая понять, что надвигаются какие-то события.
Проснулся, как мне показалось, очень рано. Убывающими белыми ночами определить время, даже примерно, для меня казалось просто невозможным. Научусь, привыкну, а пока очень жалею, что не могу просто выглянуть в окно и посмотреть на часы, что висели на башне в моей крепости. Когда еще руки дойдут до такой тонкой механики. Под широким пологом из тонкой ткани было довольно уютно. Сыровато, прохладно, рой комаров гудит над постелью, но все равно на душе спокойно. Не нужно никуда бежать, спешить, торопиться. Продираться сквозь сумрачный лес, по раскисшим дорогам, по колено в грязи. Последнее путешествие, похоже, надолго отбило у меня желание садиться верхом на лошадь. И ведь, как назло, не могу сделать ничего альтернативного. Неудачный эксперимент с паровым двигателем в полной мере доказал, что меня одного на все собственные новшества не хватит. Создавать новый агрегат нет смысла. Помимо самого двигателя должно быть множество других механических приспособлений, которые, как и прежде, без чертежей, придется высасывать из пальца.
В хлеву под домом хрюкали свиньи, шипели гуси, кудахтали куры. Пара петухов поочередно надрывала глотки, взлетев на конек покосившегося сарая, возвещали на всю округу о наступлении утра. Обычные деревенские шумы, неизменные на протяжении сотен лет. Я привыкну. Уже через пару месяцев я назову это место своим домом. Уйду в работу, улучшая теперь уже только свою собственную жизнь. Не собирая больше вокруг себя людей, не устраивая индустриальный прорыв в отдельно взятом захолустье. Буду заниматься исключительно нашим с Ольгой благоустройством. Выберу хорошее место для нового дома. Построю нам мастерские, и будем тихо наблюдать за тем, как проносятся мимо столетия.
Интересно, через какое время я, действительно, как оборотень, завою волком от такой жизни? Год, два? У меня уже руки чешутся, и если буквально с сегодняшнего дня не начну заниматься чем-то полезным — уйду в запой. Поеду отмечать с близнецами их возвращение.
