обыкновенным, но с ловушкой, кольцо начинало легонько сжимать палец.
Отшельник, тоже не терял даром время. Он собрал все свитки, которые только были в комнате, и направился к мертвому телу Одноглазого Колдуна. Мертвец всё ещё сжимал рунный посох, верх которого венчала Огненная Химера обернувшаяся, словно змея вокруг тонкого ствола молодого дерева. Лицо мертвеца выражало презрение к смертным людям, посмевшим бросить вызов одному из могущественнейших колдунов Круга.
— У-аа! — вздох немого удивления вырвался из губ старого Отшельника.
— Что там? — тут же среагировал Сокол, хватаясь за длинный боевой нож, с лезвием в три пальца мужчины, висевший справа, у него на поясе.
— Теперь я понимаю, откуда он черпал энергию для создания тех тварей, с которыми мы бились по всему замку. Это не его посох. Не он его делал и не он завоевывал право на первоначальное пользование им в Круге магов. Этот посох старше самого Владыки. В нём столько мощи, что хватило бы, чтобы создать не только этот замок, но и целую армию.
Отшельник осторожно разжал одеревеневшие пальцы мертвого человека и высвободил посох… Что- то зловеще грохнуло, и судорога боли скрутила тело мага. Он упал на колени, но не выпустил древнего посоха, продолжая сжимать в другой руке свой старый.
Сокол моментально выхватил свои мечи и занял боевую позицию — спиной к стене, ноги широко расставлены, руки крепко сжимают кожу рукояток двух коротких мечей, лезвия смотрят в разные стороны, в глазах настороженность.
— Какого дьявола? Что это было?
— Рунный Посох принял нового Хозяина… Теперь, пока я обременён своим старым посохом, я беспомощен, как младенец, но потом… — нехорошая улыбка мелькнула в уголках рта мага.
— Так брось его.
— Ты что, ума лишился? Рунный Посох это — часть мага. В нём его мощь и его слабость. Если кто- либо уничтожит Рунный Посох, маг может погибнуть или долго болеть. И не дай бог другому колдуну завладеть при жизни хозяина его посохом. Энергия магии будет уходить из такого бедняги, как вода из дырявого кожаного мешка. Рунный Посох должен быть ОСВОБОЖДЁН от хозяина и потом им самим уничтожен. Маг с двумя посохами не может колдовать. Его энергия будет утекать на две стороны и магия не свершится или будет так слаба, что считай её нет вообще.
— Ладно. Сейчас-то нам ничего не грозит! Я уже собрал все интересное. Осталось найти, где он прятал свои деньги. Они ему уже не к чему, а нам пригодятся… — Мгновенье спустя, с усмешкой, Сокол продолжил. — А вот, похоже, и они! Смотри, старина, этот сундучок не охраняем магией, но выглядит, черт возьми, как здоровый кошель! Он пахнет золотом!
— Где?
— Сокол, вынул из ножен нож и подковырнул им крышку сундучка. Витиеватая печать скрепляющая сундучок треснула и крышка свободно откинулась кверху, предоставив взору воина прекрасную россыпь золотых монет, времён правления Первого Императора.
Отшельнику, наконец, удалось достигнуть друга, и он заглянул ему через плечо на сундучок.
— Боже… Печать Зверя! Ты сломал печать Зверя!! Бежим!!! — по неистовству в голосе Отшельника, Сокол понял, что сделал какую-то глупость, но осознание этого, однако не помешало ему быстро вытряхнуть все монеты из сундучка в ранец.
Маг, испуганно оглядывая зал, пытался сотворить заклинание.
— Гала, Туара Кана! Инвисайбл!..
Срывающимся голосом он прокричал Соколу:
— Черт, Черт!.. Я бессилен! Два посоха! Черт!
И снова слова заклинания:
— Гала, Туара Кана! Инвисайбл!..
— Спокойно Отшельник, мы ещё живы и мои мечи со мной. Нет такой твари, которую не разрубит славная сталь!
— Мы ПОКА живы!!! Ты не понимаешь! Зверь — это душа сумасшедшего, порабощённая колдуном. Зверя питает чёрная энергия злобы этого мира и нам с ним не справится! А я бессилен. Я не могу даже сделать нас невидимыми! Простое заклинание! Самоё простое!
Двое мужчин быстро направились к покорёженной и расщеплённой двери, за которой была длинная спиральная лестница, ведущая в подземную часть замка. Дойдя до двери, Отшельник заглянул в проход и, охнув, отшатнулся.
Сокол, отодвинув друга за спину, заглянул в проход. Там было темно. Факелы, погасшие от ураганного ветра, дувшего из зала, когда Одноглазый Колдун был убит, теперь даже не чадили. В них не было и искры света. Воин скорее почувствовал, нежели увидел, что что-то большое и злое находится на лестнице.
Наконец-то глаза привыкли к темноте, и Сокол увидел ЕГО. Внутри, у него все похолодело. Воин испугался.
Там на лестнице, круто уходящей вниз, стояло нечто. Во тьме смутно угадывался его силуэт. Мощные кривые лапы, с саблевидными когтями. Бочкообразное тело. Бугрящаяся мускулами грудь, трёх футов в диаметре. Ужасная голова с гигантскими клыками и два злобных маленьких красных глаза, в которых только сумасшедшая ненависть ко всему живому…
— Сокол, держи! Думай о том, как моментально заживают твои раны! — С этими словами Отшельник накинул сзади на шею воина, Амулет Регенерации. — Может это спасёт нас…
— Отойди! Сейчас здесь будет смерть…
Зверь страшно зарычал и приготовился к прыжку. Эхо его рыка долго не смолкало под сводами зала.
С этим рыком Сокол, вложив в бросок всю свою силу, выкрикнув слова заклинания, метнул заговорённый меч, как копье, в Зверя.
— ШтормБринжэр!!
Меч со странным всхлипом вошел в грудь твари почти по самую рукоятку. По серому не блестящему и не отражающему свет лезвию полыхнули молнии, пронзившие как ножи тело зверя. С двух желобков по обе стороны лезвия, обагряя потёртую кожаную рукоять, хлынула тёмно-красная кровь. Из под ударов маленьких молний, из груди Зверя, фонтанами вырывалась кровь, заливая пол и стены.
Зверь издал жуткий рык и пошатнулся. Вопреки здравому смыслу, который говорил, что людям надо бежать, Сокол с места прыгнул вперёд, высоко занося над головой сжатый двумя руками, короткий меч. С боевым кличем во славу своего бога Тора, он опустил клинок на правую лапу Зверя. Раздался хруст и тварь, лишённая лапы упала на ступени лестницы. Но торжествовать было рано.
Неизвестно как, но Зверь смог второй лапой нанести удар по груди воина, а у того, уже не было времени увернуться…
Кожаные доспехи, защищённые магией и выдержавшие не один удар меча, разъехались под когтями колдовского зверя. Брызнула алая кровь. Со страшным криком, полным удивления и боли, Сокол отлетел назад в зал. Последнее, что он успел сделать — это пустить три отравленных дротика одновременно, из самострела закреплённого на запястье, в голову зверя.
Сокол упал на спину и застонал. Из страшных ран на груди хлестала кровь. Смерть казалось, была неизбежна…
— Амулет! Думай о ранах Сокол, думай! Их нет! Ты здоров! — с этими словами к умирающему воину подбежал Отшельник, стараясь занять боевую позицию между умирающим другом и колдовской тварью.
— Я, думаю… О… Отшельник… Я стараюсь… — Кровь, казалось фонтаном, выплеснулась изо рта умирающего воина. Он с трудом мог говорить и дышать. Разорванное легкое клокотало при каждом вздохе, кровью. Тело били судороги…
Но понемногу судороги исчезали, а кровь переставала извергаться потоками из ран, да и сами ужасные раны, казалось, стали меньше…
Человек, по которому надо было петь отходную молитву, пару минут назад, судорожно провел рукой по груди, ища страшные раны, но их не было. Не было даже шрамов.
Сокол осторожно сел. Правая рука механически нащупала меч. Он посмотрел на Отшельника,
