экспедиция не носит торгового характера.
— Я приобретаю все то, что мне нужно для спокойной и успешной зимовки, у местных жителей, с которыми у нас налажены хорошие отношения.
Кибизов понимающе кивнул.
После этого Амундсен обсудил возможность поездки в Нижне-Колымск.
— Пусть ваши товарищи едут следом за нашим караваном, — сказал Кибизов.
Во время беседы выяснилось, что «Мод» не единственное судно, зазимовавшее в этом году у берегов Чукотки. К востоку от Чаунской губы, у мыса Сердце-Камень, льды зажали русский пароход «Ставрополь».
Поздно вечером, когда успокоился лагерь и на корабле наступила тишина, Амундсен решил пройтись до берега, позвав с собой Геннадия Олонкина. Его беспокоило, что вот уже несколько дней ни Кагот, ни Амтын не появлялись у них.
Весь день сыпал снежок, иногда переходящий в настоящую метель. Но к вечеру небо очистилось от облаков, появились крупные, удивительно чистые звезды, и лунного света было вполне достаточно, чтобы различать все неровности на пути от «Мод» до берегового становища.
Из предосторожности Амундсен и Олонкин вооружились длинными палками с острыми наконечниками. Снег приятно поскрипывал под ногами, а кристальная чистота воздуха и относительно высокая температура напоминали лучшие зимние вечера в Буннефиорде.
Направились к большой яранге Амтына, где были в первый раз. Из отворенной двери виднелся свет — в холодной части яранги горел костер.
Собаки встретили гостей лаем. Из яранги выглянула женщина и тотчас скрылась. В чоттагине был Кагот.
Ответив на приветствие, Амундсен сказал:
— Мы вас давно не видим… Все ли у вас в порядке?
Кагот ответил не сразу.
— Мы не могли выполнить обещание и не привезли копальхен. Случилась беда: мой товарищ провалился под лед вместе с грузом. Потерял все: нарту и собак.
— Какое несчастье! — с искренним сочувствием воскликнул Амундсен. — А сам ваш товарищ жив?
— Жив, — ответил Кагот.
— Ну и слава богу! — с облегчением заметил Амундсен. — Как себя чувствует господин Амтын?
Кагот помедлил, затрудняясь ответить на вопрос, потом тихо произнес:
— Амтына больше нет…
— Как? — воскликнул Амундсен. — Бедного Амтына нет?
— Да, его нет, — увереннее ответил Кагот. — Вместо него в этой яранге теперь живет Амос.
— Ничего не пойму. — Амундсен растерянно повернулся к Олонкйну. — Что вы скажете на это? Куда делся бедный Амтын и почему в этой яранге живет неведомый нам Амос?
— Амоса вы знаете, — ровным серьезным голосом продолжал Кагот. — И он вас знает…
— Удивительно! Какая-то мистика! — пробормотал Амундсен.
— А нельзя ли нам увидеть этого Амоса? — попросил Олонкин.
— Можно, — сказал Кагот и громко позвал: — Амос!
В глубине яранги зашевелился меховой занавес спального полога, и в чоттагин выглянул хорошо знакомый Амтын.
— Я отвлек внимание злых духов, — простым, будничным голосом объяснил Кагот. — Запутал след. Отныне перед вами другой человек, не похожий на того, кого вы знали еще несколько дней назад. Его зовут Амос.
— Да, да, Амос, я понял, — улыбнулся Амундсен, припоминая, что у многих первобытных народов смена имени означает частичное перевоплощение человека.
Правда, новообращенный внешне ничем не отличался от прежнего, и на его лице виднелась та же хитроватая и лукавая улыбка.
— Жаль, что мы не привезли собачьего корму…
— Ничего, мы можем подождать несколько дней, пока вы окончательно поправитесь, — сказал Амундсен. — Я думаю, — продолжал он, — теперь самое время принять немного лекарства.
Он сделал знак Олонкину, и тот достал металлическую фляжку с завинчивающейся крышкой.
— Как ты думаешь, могу я принять лекарство тангитанов? — с надеждой в голосе спросил Амос.
— А что это такое? — поинтересовался Кагот.
— По действию то же самое, что и водка, но гораздо лучшего качества, — пояснил Амундсен: во фляжку был налит отборный французский коньяк.
— Амтын любил огненную веселящую воду и всегда жаждал ее, — сказал Кагот, — но вот Амос…
И Амос вдруг торопливо договорил:
— Амос не любит огненной веселящей воды!
Амундсен с удивлением посмотрел на него и произнес с оттенком уважительности:
— Ну раз такое дело, не смею настаивать.
Поговорили о будущем путешествии в Нижне-Колымск.
— Возьмите побольше копальхена, — посоветовал Амос. — Это хорошая еда для дороги. К тому же на него всегда можно выменять у кочевников оленье мясо и шкуры. У нас большие запасы, и мы готовы поделиться.
— Благодарю вас, — сказал на прощание Амундсен. — Поправляйтесь побыстрее.
Возле корабля стоял Кибизов.
— Не спится, господин Кибизов? — спросил его Амундсен.
— Вот уже скйлько лет живу здесь, а привыкнуть к здешней природе никак не могу. Сегодня такое тревожное состояние на душе: наверное, будет полярное сияние. Вон видите — на северо-западе у самого горизонта свечение?
Обернувшись туда, Амундееа и Олоккйн заметили светлую полосу, будто там находился большой, залитый светом город.
— А что говорят по этому поводу местные жители? — спросил Амундсен. — В особенности шаманы?
— Разное, — ответил Кибизов. — Но разве им можно верить? Народ невежественный и темный, верят во всякую чепуху, в которую здравомыслящий человек не то что верить не станет, а даже и внимания никакого не обратит.
— Вы встречались с шаманами? — осведомился Амундсен.
— Приходилось, — ответил Кибизов, — у нас на мысе Северном их несколько человек. Есть среди них даже женщина.
— Вон как! — удивился Амундсен. — Разве такое бывает?
— Еще не такое бывает! — усмехнулся Кибизов. — У них есть люди-оборотни: одеваются как женщины, а на поверку мужики. Или наоборот: баба начинает притворяться мужиком. Чудного у них много, до сути их жизни не доберешься.
— Неужели вы не находите в них ничего привлекательного? — спросил Амундсен.
— Были у них и привлекательные черты, — немного подумав, ответил Кибизов. — Но многое они уже потеряли. Те, кто здесь жил раньше, сказывают, что местные жители отличались необыкновенной честностью. Взять без спросу даже пустяк — такого у них никогда не бывало…
— И что, теперь, бывает, воруют? — спросил Амундсен.
— Сам не видел, — ответил Кибизов, — но самое удивительное, что начинают разбираться в торговых делах. Раньше бывало так: какую бы цену ни дал за пушнину — возьмут. А теперь торговаться научились. То одно ему не нравится, то другое, за свою рухлядь требуют товар высокой марки и в большом количестве.
— Однако, насколько я понял, торговля по-прежнему здесь прибыльна, судя по числу коммерсантов? — заметил Амундсен.
— Конкуренция сильная, — вздохнул Кибизов. — Особенно американцы жмут нас, русских. Из-за
