— А девять лет учения разве можно вытерпеть? — с cомнением спросила Умкэнеу.
— Как видишь, я остался жив, — весело ответил Першин и добавил: — А некоторые всю жизнь учатся.
— Бедные! — Искренняя жалость прозвучала в голосе Умкэнеу. — Тут от одной буквы так устаешь за день, что язык пухнет, — и еще девять лет! Такое невозможно вынести!
Каляна была сдержаннее Умкэнеу и, когда девушка начинала тараторить, она поджимала губы и замолкала, как бы показывая всем своим видом, что она не такая легкомысленная, как ее младшая подруга.
Безуспешно поупражнявшись в попытках заставить женщин произнести звук «б», Першин объявил перерыв. Во время второго урока он писал на доске русские слова и называл их значение. Этот урок Першин старался строить так, чтобы одновременно пополнять свои знания чукотского. Каляна с Умкэнеу наперебой называли Першину новые слова, исправляли его произношение. Урок проходил весело, с взрывами громкого смеха. После второго перерыва Першин обычно читал стихи, поражая слушательниц музыкой русской речи. Сначала Каляна высказала догадку, что это не что иное, как заклинания, потому что только разговор с Внешними силами происходил с помощью вот такой ритмической речи. Но Першин возразил, что произносимое им ничего общего с разговором с богами не имеет. Он даже пытался перевести некоторые стихотворения на чукотский, но получилось убого и бедно: не так хорошо он знал язык, чтобы делатьпоэтические переводы.
Иногда Першин запевал песни, чаще революционные:
К удивлению учителя, песенные слова и мелодии почти мгновенно подхватывались и запоминались не только Каляной и Умкэнеу, но и ребятишками. На третий день «Смело, товарищи, в ногу!…» вполне разборчиво пели все. Даже слепой Гаймисин, несколько раз внимательно выслушав песню, исполнил ее своим красивым глубоким голосом.
Першин открывал для себя все больше нового, неожиданного в душевной жизни и способностях жителей становища. Иногда все сходились в яранге Гаймисина, и старик начинал долгое повествование о давно прошедших временах, рассказывал волшебные сказки о животных или просто пересказывал реальные события, случившиеся в Уэлене, Ново-Мариинске, тундровых стойбищах. Порой Амос спрашивал слепого о том или ином случае, как бы наводил справку, и Гаймисин с блуждающей улыбкой на лице отвечал обстоятельно, со ссылками на имена, названия. Нельзя было не подивиться тому, что в этой скудной, бедной даже внешними событиями жизни сложилась особая, по-своему высокая культура, утвердились обычаи, регулирующие жизнь в понятиях добра и человечности. Здешние люди имели свой календарь, хорошо знали звездное небо с движением планет, приметы природы позволяли им довольно точно предсказывать погоду даже без помощи сокровища Кагота — большого настенного барометра.
Обычно уроком пения заканчивался учебный день, но это не значило, что все тотчас же расходились. Детишки шли домой, но Умкэнеу оставалась, чем не всегда была довольна Каляна.
Вот и сегодня, когда допели «Смело, товарищи, в ногу!…», Каляна спросила:
— У твоих дома есть еда?
— Сколько угодно! — ответила Умкэнеу. — Вчера наварила им полный котел свежего нерпичьего мяса, да еще нарубила копальхена из того кымгыта, который привез Алексей…
Девушка, если поблизости был учитель, не сводила с него влюбленных глаз. Уж такова была натура Умкэнеу: все, что она чувствовала, было написано на ее лице. Вот и сегодня она пристроилась напротив Першина, сидевшего на бревне-изголовье, и некоторое время молча наблюдала за тем, как тот писал.
— Покажи, — попросила она.
— Так все равно не прочтешь, — улыбнулся Першин.
— А вдруг? — улыбнулась в ответ Умкэнеу. — Как интересно!
Будто след песца на свежем снегу,… Нет, как куропачий… Или как строчка, когда аккуратно шьешь непромокаемые торбаса из нерпичьей кожи. Когда мы так научимся? — тяжко вздохнула она.
— Научитесь, научитесь, — обнадежил Першин.
— Хорошо бы, — почти шепотом произнесла Умкэнеу.
— Ты бы не мешала человеку, — недовольно заметила Каляна. — Если тебе нечего делать, поиграй с малышкой.
— А что мне с малышкой играть? — передернула плечами Умкэнеу. — Я же не маленькая!
— Не маленькая, а ведешь себя, как маленькая, — сказала Каляна.
— Вот когда у меня будут дети, тогда и буду возиться с ними, — заявила Умкэнеу.
— Прежде чем думать о детях, ты сначала должна вырасти, найти мужа, — терпеливо, наставительно произнесла Каляна.
— Я уже выросла! — упрямо заявила Умкэнеу и посмотрела в таза Першину. — А мужа найду!
— Какая уверенная! — слабо улыбнулась Каляна. — Вон я сколько жду, а не могу дождаться…
— А я дождусь! Правда, Алексей?
Сказав это, она красноречиво посмотрела на Першина, Каляна заметила взгляд и сердито сказала:
— Такие глупости может говорить только неразумная и неопытная девчонка, у которой еще нет стыда настоящей девушки. Если считаешь себя взрослой и готовой для замужества, то, прежде чем говорить такие слова, подумала бы: а понравится ли это твоему будущему мужу?
Умкэнеу на этот раз смутилась и замолчала. Каляна посмотрела на девушку, и ей стало жалко ее.
— Помоги мне снять гостевой полог, — попросила она мягко.
— Ты хочешь снять гостевой полог? — удивилась Умкэнеу.
Эта мысль пришла в голову Каляне, когда из яранги ушел Кагот. А теперь уже всем ясно, что второй полог ни к чему. Зачем жечь лишний жир, которого зимой и так не хватает, если можно спать в одном пологе?
— Да, надо его снять, — деловито сказала Каляна. — Он уже ни к чему.
— Разве Кагот больше не вернется?
— Если вернется, то уж, наверное, не сюда, — ответила Каляна. — Он построит свою ярангу.
— Но все думали… — Умкэнеу явно была поражена решением Каляны, — надеялись, что Кагот будет твоим мужчиной…
— Кто будет моим мужчиной — это моя забота! — сердито отрезала Каляна. — Так поможешь мне?
Однако Умкэнеу явно не спешила.
— Значит, Алексей будет спать с тобой в одном пологе?
— А куда же он денется? У вас тесно, у Амоса ребятишки, — перечислила Каляна. — В общем пологе ему будет лучше, удобнее и теплее.
Першин, сообразивший наконец, о чем идет речь, торопливо заговорил:
— Каляна! Не надо снимать полог. Пусть он остается на месте.
Вдруг придет Кагот?
— Кагот тогда будет жить в другой яранге, — сказала Каляна, — я больше не хочу, чтобы он жил у меня.
— Но ведь Айнана здесь…
— И Айнана переселится вместе с ним!
— Но, Каляна… Я не хочу перебираться в большой полог, — продолжал сопротивляться Першин.
На помощь ему пришла Умкэнеу.
— Вот видишь! — торжествующе произнесла она. — Алексей не хочет спать с тобой в пологе.
