Кита подтягивали из глубины, чтобы вырезать из его тела наконечники гарпунов. Кругом слышались смех и шутки. Кто-то заметил отколотый борт.
— Смотрите! Кит откусил деревянный борт! Изрядный кусок проглотил! — остряк сам первый захохотал, отлично зная, что у кита, кроме мягких пластинок уса, в пасти нет никаких зубов.
— Это наш новый гарпунер чуть задел борт, — пояснил Утоюк, поглядев на покрасневшего Амирака. — Он первым заметил кита. Без бинокля.
— С такими глазами только сидеть на носу вельбота, — заметил кто-то из стариков.
— Теперь он член нашей бригады, — с некоторым оттенком гордости сказал один из братьев- близнецов.
Никто не напоминал Амираку о его промахе, о том, как он беспомощно валялся на дне вельбота, мешая стрелкам.
Наконечники гарпунов вырезали вместе с большими кусками кожи и сала. Сделав широкие надрезы, кита привязали к вельботам, пропустив буксирный канат через все пять судов.
Завели моторы, и колонна вельботов направилась к берегу. Позади оставалось открытое море. Слева синим облачком виднелся американский берег, а справа тянулись темной тенью азиатские берега. Впереди, слившись, плыли навстречу острова Инэтлин и Имэклин. Где-то между ними, в узком проливе, проходит государственная граница между СССР и США…
Вельботы едва тащились, надрывно ревели моторы, изнемогая под непосильной тяжестью.
Кое-где на вельботах завели примусы, чтобы согреть чаю. На головном вельботе этим важным делом занялся Амирак. Он нацедил из бочонка воды в чайник, разжег примус и примостился рядом. В руках он держал изрядный кусок лакомой китовой кожи с жиром и, отрезая по маленькому кусочку, долго жевал наслаждаясь.
Вельботы шли неровно. Волнения не было, но вечное дыхание моря то подталкивало кита к корме последнего вельбота, то оттягивало тяжелую тушу, заставляя пятиться надрывающиеся от усилий моторы. Этого не учел Амирак. Пока он с наслаждением пережевывал китовую кожу, отсасывая сладкий жир, вельбот дернулся, и чайник свалился с примуса, облив брюки. Пламя зашипело, погасло, и примус засвистел белым керосиновым паром. Пришлось всё начинать сначала. На этот раз Амирак придерживал одной рукой чайник.
Таю, ублаготворенный богатой добычей, был настроен общительно и рассказывал, как охотились белые китобои в старые времена.
— Убьют кита и половину выбрасывают в море, — возмущенно говорил он. — Им главное — китовый ус. Из него делали обручи для женских юбок.
— Зачем им обручи? — спросил внимательно слушавший Емрон.
— Их женщины были тощи. Чтобы выглядели пышнее их зады, под юбками прикрепляли обручи из китового уса, — объяснил бригадир.
— В таком случае, вернее было бы кормить их китовым жиром, — сказал практичный Емрыкай.
— Никогда не взял бы в жены такую женщину, у которой вместо тела китовый ус, — брезгливо сказал Ненлюмкин.
— Жир они тоже брали, — продолжал рассказ Таю. — На берегу они устраивали временные жиро- топки, а жир сливали в большие металлические бочки. Мясо просто выбрасывали. Часто во время осенних штормов на галечные косы волны выкидывали изувеченные китовые туши…
Заслушавшись, Амирак забыл про чайник, который уже закипал. Вельбот дернулся, и кипяток плеснулся на колени Амирака. Он вскрикнул и отшвырнул чайник на примус. Пар вскинулся над вельботом, Амирак закричал от ожога.
— Что у вас там случилось? — спросили с беспокойством с ближайшего вельбота.
— Чайник опрокинулся, — ответил, морщась от боли, Амирак.
— Уйди лучше на корму, — недружелюбно сказал Утоюк и оттолкнул незадачливого Амирака от примуса.
Амирак пробрался к мотору и уселся на свободное место. Брюки его дымились паром, кожу жгло. Не везет ему на море! Пусть у него зоркие глаза, но морской промысел — работа не для него. Надо что-то подыскивать на берегу. Так нельзя жить. Каждый может посмеяться над ним, а что он ответит? Разве можно найти в Нуниваке какую-нибудь другую работу, кроме морской охоты? То ли дело в других селениях! Там и тракторы есть, а в «Ленинском пути» даже автомашина. Люди там не только охотятся в море. Есть и строительные бригады, электростанция, механические мастерские, жиротопные цехи с автоклавами и, наконец, оленеводческие бригады в тундре… Да мало ли какая работа может быть в большом селении! Для того чтобы вытащить на берег убитого кита, там не станут собирать всех жителей, начиная от дряхлых стариков и кончая школьниками. Там работает трактор, от силы два, если кит большой…
На прибрежной галечной полосе Нунивака уже собрались встречающие. Цепочку вельботов заметили давно: порог каждого нунивакского жилища — отличный наблюдательный пункт за поверхностью моря. Остававшиеся на берегу мужчины готовили канаты, блоки, чтобы облегчить вытаскивание кита на берег. Здесь же носились ребятишки, а за ними повеселевшие в предвкушении обильного корма с лаем гонялись собаки.
Медленно приближались вельботы. Росло нетерпение ожидающей толпы. Спустившееся к горизонту солнце блестело на широких остро отточенных лезвиях специальных ножей.
Но вот долгожданный конец, к которому был привязан кит, очутился на берегу. Быстро были вытащены и закреплены вельботы на берегу. Недостатка в помощниках не было. Каждому хотелось услужить удачливым охотникам.
Амирак сошел с вельбота с независимым и горделивым видом. Он даже ухитрился не заметить в толпе встречающих Нелю Муркину. Только тогда, когда продавщица окликнула его, Амирак подошел к ней.
— Большого кита убили? — с волнением спросила Неля, зараженная общим возбуждением.
— Достаточных размеров, — уклончиво ответил Амирак, не умеющий определять размер кита по его видимой над водой части.
— Хорошая добыча, — сказала Неля, повторяя чьи-то слова.
— Хорошая, — согласился с ней Амирак и добавил: — Между прочим, я первый заметил кита. Без бинокля, голыми глазами. Если бы не я, пришли бы мы пустыми.
— Да, да, — закивала Неля, глядя на Амирака влюбленными глазами. — Это опасная вещь — охота на кита. Я видела обкусанный китом ваш вельбот…
Амирак поспешил спрятать глаза и небрежно бросил:
— Ну, мне нужно идти помогать вытаскивать кита. Некогда болтать с тобой.
— Ночевать, конечно, придешь ко мне? — заискивающе сказала Неля.
Амирак удивился её тону, но не подал виду. Обычно ему приходилось уговаривать её, чтобы она позволила остаться у неё. Выходит, что даже в глазах Муркиной морской промысел — стоящее дело и что-то ценное придает облику человека.
С громкими воплями и криками, которыми подбадривали себя нунивакцы, под сверлящий уши скрип ржавых блоков кит был наполовину вытащен на берег. Дальше не помогли ни возгласы, ни добавочные блоки. Тушу пришлось разделывать частично в воде.
Мясо таскали в больших кожаных мешках в ямы-хранилища, бело-желтые кубы жира складывали возле примитивного жиротопного сооружения, представляющего собой несколько металлических бочек, вмазанных в каменные очаги.
Солнце катилось по воде, выбирая место, куда нырнуть. Среди нагромождений скал запылали костры, на которых варилась вечерняя еда. Отяжелевшие собаки лениво смотрели на оголенные от мяса и жира китовые ребра. Море лизало остатки кита, тихо набегая на гальку, шипя на отполированных гладких прибрежных скалах.
Амирак без устали таскал кожаный мешок. Ради забавы он накладывал в него столько мяса и жира с
